Вампиры тут голодные - Тони Марс

на политической арене столь честного и откровенного противника — граф не играл в закулисные игры, не бил исподтишка и оставался до неприличия прямым для места, которое занимал. И это герцогу нравилось.

— Что ж, не могу сказать то же про вас. — почти прошипел граф Вальдернеский, агрессивно отпивая чай. Мерзость, но хоть потрошки прогреет.

— Мог бы и соврать. — хмыкнул дракон, ничуть не обидевшись.

Герцог не злился, да и глупо злиться на такое ребячество. Может и не зря именно этот переселенец стал графом?

Что-то там Сабиан болтал по поводу Кифена, наверно стоит снова встретиться с магом.

Пять минут тишины позволили взвинченному вампиру успокоиться, прийти в себя и вспомнить, где он и с кем говорит.

Пока-еще-граф не должен показывать характер перед герцогом и Степану стало досадно от собственной мимолетной несдержанности. И от постоянной тоже. Тц, и чего ему стоило держать рот закрытым?

Только вот дракон, вопреки своему обыденному поведению, не злился и, что невероятно странно, не материл Кифена на чем свет стоит. Тихо попивал чай, глядя в окно и изредка бросал равнодушные взгляды на задумчивого вампира.

— Я не понимаю. Вы странный, герцог. — наконец проговорил попаданец, разочарованно разглядывая почерневшую серебряную ложку.

Мда уж, а он уже поверил в то, что герцог сменил гнев на милость. Значит, это у яда вкус гадкий, а не у чая.

— Да, я знаю. — почти равнодушно отозвался Ибенир, — Я дракон, причем молодой дракон без пары. Я по определению не могу быть обычным или нормальным. Да и ты переселенец, для тебя здесь, наверно, всё кажется странным. — впервые на памяти Степана герцог говорил о попаданцах так участливо.

— Да. — вампир тихо поразился змеиной натуре Ибенира и бросил в чай еще три ложки сахара.

— Скучаешь по родному миру? — еще и посмотрел с живым любопытством. Граф снова утвердился во мнении, что дракон откровенно издевается. Но… разве у герцога было время приказать отравить вампира? С того момента, как они вошли в поместье, Керналион ни разу никуда не отлучался, они вместе дошли до гостиной и ничего странного, ни слов, ни знаков, герцог не подавал.

— Наверно. — пожал плечами граф. У Степана в замке сахара не было, это, всё же, дорогой продукт, так что вампир злобно надеялся разорить герцога парой ложек сахара.

Яд графу не страшен, он же глава рода, его тело прошло особую закалку, так что раз пить чай нормально не получается, будем есть сахар.

— Тебя там никто не ждет? — граф со скрытой настороженностью посмотрел на Ибенира. И вспомнил, как сильно его, Кифена, любят слуги этого поместья. Какие, однако, инициативные здесь работники.

— Стыдно возвращаться. — страшно представить, каких он лещей отхватит от матери, если вернется. Степан не удивился бы, если лежал сейчас на земле в алкогольной коме.

— Везде успел напортачить. — ухмыльнулся дракон, косо смотря, как граф Вальдернеский взял в руки сахарницу и не стесняясь начал жрать сахар.

Да уж, бедность — она такая.

— Вы меня раздражаете. — изо рта посыпался сахар и граф удрученно подумал, что он, видимо, уже не сможет опозориться еще больше, чем сейчас. Благо, Веце здесь нет, иначе б Степан месяц слушал тупые подшучивания от полукровки.

— Я знаю. — герцога передернуло. Никаких манер, даже если закрыть глаза на почти вульгарное отношение к сахарнице, то проигнорировать то, что граф Вальдернеский говорит с набитым ртом и роняет все…У Ибенира резко пропал аппетит. — Тебе запрещено об этом говорить. — герцогу, наверно, стоило добавить “да и в принципе говорить тоже”, потому что зрелище не из приятных, — Я герцог, ты обязан радоваться, что видишь своего господина. — закончил на поучительной ноте Керналион.

Даже если граф Кифен и своенравный остолоп, Ибенир надеялся, что на церемонии лишения титула Вальдернеский не опозорит герцогство. Потому что сейчас дракон узрел, что вампир действительно может сделать что-то странное.

— Я охрененно рад. — исподлобья оскалился граф, едва не подавившись сахаром.

Надо бы чаем запивать, но знаете, как-то не особо хочется.

— Так что там с твоей женитьбой? Отменилась, да? — дракон промокнул рот салфеткой и откинулся на спинку диванчика, расслабленно полуприкрыв глаза.

— Какая женитьба? У меня даже невесты нет. — с отстраненным раздражением выдохнул Степан, поймав себя на мысли, что будь его обстоятельства иными, обязательно бы позвал Маниэр замуж.

Такую девушку нельзя упускать. Но тут, конечно, у попаданца совсем другая история, и отпустить не значить упустить. Пусть это и синонимы в данном контексте, но Степан утешал себя мыслью, что нет, постоянно проматывал слова Касара в голове и тосковал по Маниэр, хотя она еще не исчезла из его жизни.

— Ну та девушка-вампир, которая тебе служит. — может выгнать графа и поспать? Дракон зевнул, бросив взгляд на окно, — Всё графство гудело о ваших отношениях. — солнце наполовину показалось из-за горизонта, наверно и смыла ложиться особо нет, только задремает, как уже будет пора собираться в рейд.

— И я узнаю об этом от герцога Ибенира… — пораженно проговорил вампир, — Я не имею привычки обсуждать свою личную жизнь с кем-то, поэтому лишь скажу, что я одинок и вам не о чем переживать. Графский род прервется на мне. — вряд ли родители Кифена организуют рождение еще одного наследника, Бермиан скорее усыновит кого, но то уже не прямой потомок, а сам Степан связывать себя браком не собирался.

Он теперь станет вольной птицей, без связей, личных привязанностей и обременительных обязанностей.

— Как был идиотом, так и остался. — проворчал дракон. И этот вампир при их первой встрече так старательно доказывал, мол, всему научусь, все пойму, всё смогу. Да уж, а такой банальной вещи понять не смог, — Как будто мне нужен внутренний переворот в вашем клане. — не хватало еще гражданской войны на территории графства, и без того времена неспокойные.

— Мы с ней не можем быть вместе, так что давайте закроем эту тему. — попаданец допил остатки чая, пытаясь промыть рот от приторной сладости. Слабо понадеялся, что яд хороший и проймет, и тяжело вздохнул.

Казалось, что жизнь кончена — он больше не нужен ей, впрочем, незаменимых ведь нет, чего он ожидал? Что она будет хранить ему верность до самой смерти?