Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Кронштадт - Евгений Войскунский

Кронштадт - Евгений Войскунский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 160
Перейти на страницу:

— Вы, товарищ мичман, всегда игру на себя берете, — обиженно говорит тот. — А у меня шестерки были, я мог на них играть.

— Еще забьем, Иван Никитич? — предлагает Бурмистров. — Следующая игра будет ваша.

— Сколько времени-то? — колеблется Анастасьев.

Тут как раз доносится звон отбиваемых склянок — один двойной и один короткий удар.

— Половина восемнадцатого… Ну, давай! — снова садится Анастасьев. — Жены все равно еще дома нет… Клинышкин, садись, сыграем!

— Так я ж увольняюсь на берег, Иван Никитич, сами знаете, — отзывается Клинышкин, занятый глажкой брюк. Он наваливается на утюг, ведя его вдоль стрелки: стрелка должна быть острой, хоть палец режь. — В Доме флота сегодня концерт. Артисты приехали с Ленинграда.

— Ну и расшил ты себе шкары, — говорит боцман Кобыльский, он сидит на банке у стола, пощипывает гитару. — Сорок пять сантиметров, не меньше. Кто тебе клинья вставлял?

— У Ольги тетка одна есть, вставляет незадорого. Хочешь, боцман, составлю протекцию? — предлагает Клинышкин.

— Обойдусь. В твои годы, Клинышкин, я, конечно, носил. Сорок девять сантиметров были у меня клеши.

— Почему уж не пятьдесят?

— Не. Пятьдесят сантиметров — это, братец, пижонство. Эх, Кронштадт! — извлекает боцман из гитары печальный аккорд. — Город загубленной молодости…

— Это почему — загубленной? — поднимает голову от письма Фарафонов.

— Известно почему — по причине недостаточного женского населения. В Мариуполе, бывало, выйдешь на набережную — одна за другой так и идут, а идут — как пишут. Во девки! У нас в Рыбаксоюзе Аллочка работала в конторе — так на нее даже из Ростова приезжали посмотреть. Понял, Фарафонов?

— А из Рио-де-Жанейро не приезжали? — язвит старшина мотористов.

— Врать не буду — не приезжали. Посмотрел бы ты на нее — что ножки, что фигурка! Тебе, мотылю промасленному, такие девочки и не снились.

— Нужна мне твоя Аллочка! — сердится Фарафонов. — В ту зиму только и знали о жратве трепаться, а теперь отъелись, на баб перешли.

— А тебя такая тема не волнует?

— Волнует или не волнует, значения не имеет, — отрубает Фарафонов. — Пока воюем, надо посторонние мысли выветривать из мозгов.

— Выветривать! Поиграться с мышатами! Фильтр в мозгах не установишь — про что можно думать, а про что нельзя. Мне про Аллочку приятно вспомнить, и такая приятность воевать не мешает.

И боцман ударил по струнам, запел жалобным голосом:

Зачем советы мне даете, словно маленькой?
Ведь для меня давно решен уже вопрос.
Простите, папа, мы вчера решили с маменькой,
Что моим мужем будет с Балтики матрос…

— Ребята, в шкары вскочить помогите, — говорит Клинышкин, забираясь на рундук. Опираясь на плечи двух помощников, держащих перед ним распяленные брюки, он прыгает в них и застегивает клапаны. — Странно, главный, рассуждаете, — обращается он к главстаршине Фарафонову. — Посторонние мысли! А командир? Вот он на девахе, что ходила сюда, женился, — тоже скажете, что у него в мозгах одни посторонние мысли?

Кобыльский засмеялся:

— Здорово он уел тебя, Фарафоныч? — И, ударив по струнам, запел дальше:

О, сколько чувства он вложил в свою походочку,
Широким клешем завоевывал сердца,
И не одной пришлось наплакаться красоточке,
Скрывать аборты от сурового отца…

— Не наше с вами дело обсуждать командира, — сердится Фарафонов. — Тоже мне, обсуждатели!

— А кто обсуждает? — подает голос Бурмистров, отвлекшись от «козла». — Я бы и сам на молоденькой женился. С моря пришел — к женушке под бочок. А кончится война — можно и отчалить.

— Хреновину порешь, Бурмистров, — замечает Анастасьев. — Не для того люди женятся, чтоб отчалить. Давай играй. Твой ход.

— Я мимо. — Бурмистров стучит ребром ладони по столу. — Вот «Ледю Гамильтон» у нас крутили прошлый раз. Плохо ей жилось, леде этой? Так нет, втюрилась в адмирала — и что с этой любви хорошего вышло? Одни неприятности. Я б на месте баб за моряков вовсе не выходил. А нашему брату тоже… Погулять — это, конечно, дело другое, вот как Клинышкин наш.

Клинышкин ухмыляется, стягивая на шинели ремень со сверкающей бляхой. Помахав рукой, легко взлетает по трапу наверх.

А Фарафонов окончательно рассердился.

— Ледя Гамильтон! — передразнивает он, поднимаясь с незаконченным письмом. — Ты, Бурмистров, в жизни разбираешься, как свинья в апельсинах.

Лихо заломив шапку, довольный жизнью, идет Клинышкин по Июльской, стараясь не наступать начищенными ботинками на лужи от талого апрельского снега. Переходит по мостику через Обводный канал. Только свернул на улицу Карла Маркса — откуда ни возьмись навстречу комендантский патруль. Да никак сам Рашпиль!

Подобрался Клинышкин, поприветствовал Рашпиля по всем правилам. Ну, может, проскочит. А что? Идет трезвый, пуговицы и прочее начищены, увольнительная в кармане — к чему придерешься?

Не проскочил. Поманил помощник коменданта, долговязый капитан, пальцем. Клинышкин, само собой, подходит строевым шагом.

— Полы шинели поднимите, — смотрит помощник коменданта на его ноги. — Почему клинья вставлены?

— Товарищ капитан, — затрепетал Клинышкин. — Я клинья выпорю… только сегодня разрешите… в Доме флота концерт, артисты с Ленинграда…

— Сегодня вам клеши разреши, завтра юбки напялите. Как фамилия?

— Старший краснофлотец Клинышкин…

— Что-о? — совсем осерчал капитан, подозрительно глядя на него: не издевается ли? — Краснофлотскую книжку! — Взял книжку, читает: — Клинышкин, точно. А ну-ка, — подзывает он патрульных, — выпорите ему клинышки!

И надо же — достает из кармана лезвие для бритья, вручает старшему из патрульных.

— Товарищ капитан, — чуть не плачет Клинышкин. — Я ж не виноват, что такая фамилия. Очень прошу, разрешите сегодня… а завтра я сам…

— Выпороть немедленно!

Патрульный коротко развел руками, как бы говоря: «Сочувствую, браток, но сам видишь, служба такая»… И, присев, повел уголком лезвия по шву. Раз, раз, раз — оба здоровенных клина выпороты из брюк.

— А теперь — марш на корабль и приведите себя в порядок! — велит капитан. И с возмущением потрясает рукой: — Клинышкин!

С печалью смотрит бедный Клинышкин на распоротые брюки, из-под которых белеют кальсоны, на клинья, которые держит в руке. Потом вскинул взгляд на удаляющегося помощника коменданта, выпалил с сердцем:

— Рашпиль!

И повернул обратно.

А у подъезда Дома флота томится в ожидании Клинышкина краснофлотец Земляницына. Старательно отдает честь проходящим в Дом офицерам, беспокойно крутит головой.

1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 160
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?