Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

Гадать, почему генерал так оперативно зачищает поляну, у Одинцова не было времени. Квартиру прослушивали. Даже если слухачи не заметили звук, с которым убитый академик рухнул в коридоре, – они скоро заметят слишком долгое молчание.

Одинцов прикинул: эти ребята побоятся сами проверять квартиру и будут вызывать подкрепление. Может, уже вызвали, но сколько-то минут в запасе ещё есть.

Два шофёра-академика возле парадного тоже не в счёт. Когда Книжник выехал из кабинета к нежданным посетителям, Одинцов насторожился и выглянул в окно. Шофёр, который возил троицу, раньше всегда безвылазно сидел в «мерседесе», а тут направился к «тахо», вставшему впереди. Оттуда ему навстречу тоже вышел шофёр. Мужчины поздоровались и заговорили, подтверждая подозрения Одинцова. Если бы, кроме Арцишева с двумя бойцами, приехали другие академики, они бы заявились в квартиру все вместе: периметр охранять не от кого – единственную опасность представлял Одинцов.

Нашлось объяснение и тому, как Псурцев мог отпустить Арцишева с таким скудным эскортом. Это были телохранители, а профессор действовал на свой страх и риск, вопреки воле генерала. Вот и поплатился. Не поделили, значит, пауки Ковчег Завета…

Одинцов прихватил с вешалки куртки, вернулся в кабинет и поманил Еву с Муниным, снова приложив палец к губам.

В коридоре он шепнул:

– Телефоны здесь оставьте.

Ева и Мунин, прижимаясь к стене, обошли тело убитого академика. Одинцов повёл их не к прихожей, а в противоположный конец квартиры: выход на чёрную лестницу из дальнего закутка он приметил в первый же день.

– А где профессор? – шёпотом поинтересовался Мунин, в полумраке ступая вслед за Одинцовым по выщербленным ступеням. – Убежал, или вы его?..

Одинцов успокоил:

– Не я. Свои же пристрелили.

– То есть как свои?! Опять?! – изумился историк, а Ева спросила:

– Он точно умер?

– Смотрите лучше под ноги, – посоветовал Одинцов.

Чёрная лестница вела во двор. Академиков там Одинцов не увидел. Впереди компаньонов он двинулся к выходу со двора, сжимая в карманах куртки пистолеты на боевом взводе, и осторожно выглянул на улицу из арки.

Вдоль тротуаров по обе стороны застыли припаркованные машины. Метрах в тридцати возле парадного поблёскивал антрацитом их «мерседес». Дальше высился «тахо», на котором приехал Арцишев, а через дорогу от него – грузовой микроавтобус. Одинцов замечал его каждый раз, когда их привозили к Книжнику. Раньше это не вызывало подозрений – мало ли, водитель живёт в соседнем доме. Сейчас Одинцов не сомневался, что в грузовике сидят слухачи. Вряд ли у Книжника установили «жучок»: для прослушивания достаточно мобильных телефонов, но всё же чем ближе к ним расположена аппаратура, тем лучше.

– Вот и ладушки, – негромко сказал Одинцов сам себе, а Еве с Муниным скомандовал:

– Идём спокойно, уверенно, не плетёмся. Вы под ручку впереди, я замыкающий. Марш!

Они вывернули из арки на улицу и зашагали прочь от академиков…

…а на заднем сиденье невзрачной машины, припаркованной у тротуара почти напротив арки, от удивления чуть не подпрыгнул Владимир:

– Да не может быть!

Это он вычислил троицу. Салтаханов при появлении деда в кабинете не сразу отключил звук на компьютере, и Владимир услышал обрывок записи разговора. К одному из собеседников обращались: «Лев Самойлович». Наверняка запись имела отношение к поискам Ковчега Завета – вряд ли Салтаханов сейчас интересовался чем-то ещё. Имя-отчество, которое можно было связать с Ковчегом, привело к знаменитому учёному с говорящей фамилией. Выяснить адрес Книжника не составило труда.

Проследив за домом, Владимир узнал, что к старику регулярно наведываются Одинцов с компаньонами, и что ездят они из особняка Вейнтрауба. Связь Евы с миллиардером израильтяне обнаружили ещё раньше. Это позволяло объяснить, почему троица нашла у него приют. Но как получилось, что Вейнтрауб и особенно Одинцов сотрудничают с академиками?

Владимир допускал, что миллиардеру на время пребывания в Петербурге наняли охранников с водителями из Академии. Такому клиенту и сервис нужен класса VIP. Оставалось загадкой, почему после побега со стрельбой и жертвами троицу возят на машине генерала без конвоя, который был на кладбище. Почему Одинцов так спокойно ведёт себя среди недавних тюремщиков и убийц Вараксы? Не его стиль, думал Владимир; не мог он с ними поладить и договориться…

Специалисты Моссада пока мудрили с техникой, чтобы незаметно для академиков прослушивать разговоры в квартире Книжника, но зато сумели быстро забраться в компьютер учёного. Оказалось, легендарный старик работает на две стороны: консультирует и троицу за компанию с Псурцевым и Вейнтраубом, – и лично президента Интерпола, которая выступает как частное лицо.

Разбираясь в этой мешанине, Владимир старался держаться возле троицы. В любой момент могло произойти что угодно: слишком уж быстро и непредсказуемо развивались события. Долго ждать не пришлось – Одинцов со своими спутниками снова сбежал от академиков. Похоже, и впрямь не по душе троице был такой альянс…

Владимир хлопнул по плечу молодого парня, который сидел рядом с водителем:

– Ты за ними, мы за тобой. Держи дистанцию. Главное – не спугнуть.

Парень вышел из машины и двинулся следом за беглецами, а Владимир уже говорил с офисом.

– Сколько нужно людей? – спросили его.

– Все.

Дед Салтаханова рассказывал эту легенду давным-давно.

– Перед концом света Всевышний обрушит на землю дожди длиной в сорок дней и ночей. Леса смоет, а горы станут мягкими от воды. Потом ещё сорок дней и ночей будут дуть небывалые ветры, которые разровняют землю и сделают её гладкой, как ладонь. Тогда в живых останется только последний волк. Даже шкура на нём лопнет и её унесёт ветер, но волк устоит и скажет Всевышнему: «Если бы я раньше знал о той силе, которой Ты меня наделил, я мог бы уничтожить все Твои творения на земле!» Он так и не покорится, и Всевышний заберёт его душу. Вот что такое настоящий волк. Вот каким должен быть нохчи.

Вспомнить школьное прошлое Салтаханова заставил раскрытый альбом в кабинете Книжника. Кончиками пальцев Салтаханов смахнул со страницы дактилоскопический порошок и вгляделся в иллюстрацию скандинавского мифа. На картинке был изображён гигантский волк Фенрир, пленённый своими родственниками-богами. Острый меч распирал зубастую пасть, а тело зверя опутывала магическая цепь, которую гномы выковали из шума кошачьих шагов, рыбьего дыхания и птичьей слюны.

Салтаханов знал о волках почти всё. Знал и про Фенрира, которому назначено в день гибели мира вырваться из плена, убить Одина – и самому принять смерть. Салтаханов потёр испачканные пальцы: эксперты щедро усыпали порошком всё вокруг, снимая отпечатки. Сходить, что ли, вымыть руки…