Джек-потрошитель с Крещатика - Лада Лузина

Ковалева печально вздохнула. Рука Киевицы напряженно сжала перила эскалатора. Глаза привычно сканировали движущийся вверх поток незнакомых людей.

Худенькая женщина в темной куртке с рюкзаком за плечами — неужто паломница в Лавру?

Дама лет пятидесяти в очках, с яркими губами и желтыми блондинистыми волосами.

Парень и девушка, склонившиеся друг к другу, — вечная тема на все времена…

Преодолев почти половину пути, Маша расслабилась. Похоже, она все же ошиблась, ничего не случится. Но вслед за облегчением нахлынула горечь — обида и разочарование.

Ей казалось, она точно угадала адрес тайны.

Николаевских церквей в Киеве было много — удивительно много! Только нынче на Подоле высились Никола Мокрый, Никола Набережный, Никола Добрый, Николы Притиска, Никола Йорданский.

И все-все они стояли в Нижнем Киеве. Вплоть до «Большого Николая», вопреки всем канонам, поставленного Мазепой на верхушке горы, все Николаевские церкви ставили только внизу — в провальях.

А, значит, Перекресток Провалий, на пересечении которых возвели столб-слуп, — был отнюдь не границей града святого Николая…

Глубина Провалья и была его главной обителью!

Первый эскалатор закончился.

Ковалева прошла низкорослый, выложенной кафельной плиткой зал и встала на вторую самоходную лестницу. Впереди нее оказался тот же мужчина с газетой. Позади — никого.

«В чем же я ошиблась?» — тоскливо подумала Маша.

И в этот момент на правое плечо Киевицы опустилась сзади чья-то ладонь.

Даже странно, что Машу не перекосило набок, как обезумившие весы, не придавило к ступеням, не раздавило в лепешку, — вместе с этой ладонью на нее словно упала вся земля, извлеченная из 105-метровых недр Киева при строительстве самой глубокой станции в мире.

Казалось, что в этой ладони, как в сумке былинного богатыря Микулы Селяниновича, собралась и спряталась вся тяга земная.

От тяжести онемела грудь и остановилось дыхание, Маша не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть воздух, словно под тяжестью этой невыносимой руки она оказалась вдруг погребенной заживо…

— Ты правильно угадала, воровка рыбы, — сказал голос сзади. — Это моя обитель.

И Маша ощутила невозможное, немыслимое: ее рыжие волосы зашевелились подобно змеям, извиваясь, встали дыбом — без всяких двойных смыслов! — Машины волосы, перестали подчиняться ей, встав на вытяжку перед Хозяином… тем самым, чье имя, возможно, и стало названьем волос.

Вот вам антинаучный фольклор…

Вот вам и глупые легенды «зеленки» о неведомом Хозяине театра!

Здесь, в Провалье, поставили первую церковь св. Николы. Первые церкви ставили на месте языческих капищ. Св. Николай занял в Киеве место языческого бога подземного и подводного мира, бога Нижнего Киева… а значит, рассказы про убитых волхвов и проклятия могли быть правдивы.

А у Хозяина было вполне конкретное имя.

Бог Волос-Велес!

— Что тебе нужно, воровка рыбы?

Голос древнего бога был шипящим и отчего-то совершенно нестерпимым для слуха.

Маша мучительно захрипела в ответ, и тяжесть ладони исчезла, и с превеликим трудом Киевица смогла вдохнуть воздух и дать богу ответ.

— Моя подруга… Катя…

— Я знаю ее… скоро я узнаю ее еще лучше.

Ей показалось? Или в голосе древнего бога слышалось предвкушение?

— Я никак не могу ее воскресить…

— Знаю, воровка рыбы. Ты ловишь рыбу в озере. Но я — озеро. И не тебе меряться со мной силой!

Бог не скрывал своей неприязни к ней, граничащей со сдержанной ненавистью. И Маша, наконец, поняла, отчего бог подземных вод дал ей столь странное прозвище. Она была для него — только мелкой воровкой, возмущенной тем, что ей не дали снова украсть из его безбрежного подземного озера смерти.

Вот почему ее сила воскресительницы оказалась бессильной! Маша не потеряла способности воскрешать людей. Но всех, кого она тщетно пыталась сегодня вернуть из небытия, забрал сам бог смерти, славянский Аид. И в Зеленом театра, и на одноименной картине — Провалля вело прямо в его обитель. И сила древних богов пролегала глубоко за пределами власти Киевиц.

И теперь Киевица знала об этом…

Не стоит им и пытаться меряться силами с Древними!

— Я не меряюсь — я лишь прошу, — придушенно сказала Маша. — Прошу Вас, отпустите Катю…

«Он не станет слушать меня… особенно меня!.. зря я пришла», — осознала она. Остатки живого веселого улья в ее животе звучали, как тихое бурчание, и она знала, что Хозяин Нижнего Града тоже слышит ее рой и ему неприятен подобный шум.

Она ощущала, как их энергии отторгаются, словно магниты со знаками минус и минус.

Бог Смерти и воскресительница были невыносимы друг для друга!

И еще рядом с ним она стремительно теряла свои силы…

Маша начала потихоньку крениться вправо. Плечо, опаленное прикосновением самой смерти, по-прежнему болело, словно его зажало в тиски, руки обвисли. Конец эскалатора приближался. Она уже видела нижний вестибюль самой глубокой станции в мире.

— Не ходи, — прошипел древний бог. — Не ходи на дно моего озера, воровка рыбы. Выйдешь ли ты оттуда?

— Я не пойду…

— О, как же мало ты знаешь о грядущем, воровка. Ваша власть ненадолго! Кто-то в Городе будит старых богов. Мы спали тысячу лет, но скоро проснемся… И нам еще придется повстречаться с тобой. И тебе, воровка рыбы, придется, наконец сделать выбор.

— Какой выбор?

Он не ответил.

— Вы вернете мне Катю? — Маша обернулась назад.

За ее спиной были пустые черные ступеньки крутого эскалатора.

У нее ничего не получилось. Она не смогла договориться с древним.

До дна самой глубокой станции в мире оставалось всего 9 ступеней. Маша потерла обиженное плечо. Стоявший пред ней мужчина закончил читать статью «Сын депутата Евсюковой вышел из комы».

«Что, что?» — не успела осознать перемену она.

Мужчина закрыл газету и повернулся к Маше.

И она увидела лик Аида Древней Руси!

Резкие, словно высеченные острым мечом, — вырубленные несколькими яростно-точными ударами, — черты лица печаткой врезались в память. Глаза-ущелья, рот-провалье со змеящейся бездной на дне.

И Маша успела подумать, что страшные на вид древнегреческие маски трагедии лепили те, кто узрел однажды лики своих грозных богов.

— Не споткнись, — сказал бог.

И прежде чем подземный механизм эскалатора сожрал, втянул в аид метрополитена последние ступени, Маша полетела вниз…

Влетела в черную тьму, неизвестность — но не споткнулась, удачно упала на четыре конечности.