Охотник за смертью - Наталья Игнатова

– Ну, наказывай, – Альгирдас пожал плечами и опустил голову, всем своим видом являя готовность принять любую кару.

Змей рассмеялся. Смех был злой, неприятный, прямо скажем, пугающий, но… ничего страшного не случилось.

– И у кого же поднимется на тебя рука, когда ты такой, а, Паук? Только у последнего мерзавца, причем, смертного мерзавца, и ты прекрасно об этом знаешь, не правда ли? Зачем ты пришел? Отвести удар от своих людей? Жертвуешь собой, чтобы спасти сколько-то там миллиардов никчемных жизней?

– Среди них и твой сын.

– Ну, что ж, таким образом, я наверняка отыщу его.

– Он хочет уйти… – начал было Альгирдас, но бешеный рык разъяренного чудовища прервал его.

– Он хочет уйти?! – гневно переспросил Змей. – Ты говоришь мне об этом? По твоей милости мой сын оказался здесь раньше, чем мы успели подготовить ему встречу. По твоему недосмотру, из-за какой-то жалкой смертной дряни! Он мог погибнуть, ты хоть понимаешь это, тварь?! Мог погибнуть по-настоящему ! Ты выманил его под удар Жреца!

«Значит, в окружении Змея Элиато называют Жрецом», – отстраненно отметил Альгирдас, изо всех сил стараясь не обращать внимания на оскорбления. Змей был прав, тем более прав, что Жрец уже убил одного его сына. Не родного, но сын есть сын, пусть и приемный. К тому же, Орнольф… будет очень недоволен, если Змей прихлопнет Паука за какое-нибудь неосторожное слово.

– Волк пришел, чтобы спасти свою женщину, – напомнил он, надеясь, что говорит с достаточным почтением, – он – чудовище, он не умеет любить, и ты бы радовался, Змей, тому, что на самом деле у него есть душа…

Оп! Плохая идея.

В этот раз Альгирдас пришел в себя не сразу.

– Если ты вдруг забыл, – процедил Змей, глядя, как Паук пытается встать, – именно его душа мне и не нужна. Где он?

– Я не знаю…

Очередной удар пришелся в паутину, и настала очередь Змея шипеть от боли.

– Я не знаю, где он, – поспешил продолжить Альгирдас, пока Жемужный Господин осознавал свою уязвимость, – но я знаю, куда он хочет уйти. Позволь ему сделать это, и я скажу тебе, как искать его в мире, который он считает домом. Там он не прячется. Ты сможешь поговорить с ним. Сможешь честно попросить о жертве, которую он должен принести.

– Твоя девчонка столько успела рассказать…

– Он испугался, но если ты не убедишь его, кто убедит? – Паук наконец-то вновь смог подняться. – Старший Нордан сказал, что жертва должна быть добровольной. Иначе она не будет иметь смысла. Змей, твой сын не спасет этот мир, если будет ненавидеть его!

– Нор-рдан, – пророкотал Змей, – святой Артур… о, да! Он все знает о жертвах. И как же, по-твоему, я могу дать Волку уйти, если даже не могу встретиться с ним?

– Расскажи мне, как ему выбраться с Земли. У Орнольфа есть возможность связаться с Волком. Это односторонняя связь… – Альгирдас кривовато улыбнулся, – какая-то паутина…

– Интернет, – рассмеялся Змей. – Ты дикарь, Паук. Касур не рассказывал тебе, что пока ты был мертв, а смертные вели Вторую мировую войну, он отправил своего сына в другую реальность – в безопасное место. Нашел ведь способ… О, да, вижу, об этом ты знаешь. Ну, так передай Касуру, что мать Волка носит имя Элис. Элис Ластхоп, дочь Джонатана Касура, внучка Ольгерда Касура, правнучка Орнольфа Касура. Это вносит в сложившуюся ситуацию некую пикантность, не находишь? Ладно, к делу. Пусть Касур передаст Волку, что для портала нужна кровь… м-м, – Змей закатил глаза, подсчитывая, – да, тринадцати невинных девиц. Вся кровь. Девчонок нужно убить в любом из эйт трэйсе… Что-то не так, Альгирдас?

– Мировой Змей, – проговорил Паук, выделяя каждое слово, – мстительное ничтожество. За мою ошибку ты хочешь отыграться на детях…

– Я хочу отыграться на тебе, – почти ласково возразил Змей, – твоими руками отправить на мучительную смерть ни в чем не повинных девочек. А если Волк не убьет их, он не сможет уйти, и я не буду искать его в каком-то там непонятном мире, мне не придется его уговаривать, достаточно будет просто уничтожить эту планетку. Не забывай, что мне-то она не нужна. Ну, как? Ты уже готов просить меня быть милосерднее?

С минуту Жемчужный Господин, улыбаясь, рассматривал молчащего Паука. Потом хмыкнул:

– Слишком гордый для этого, да? Ты не меняешься. Удивляюсь, как тебя до сих пор не убили насовсем.

– Хочешь купить меня? – Альгирдас в упор смотрел в черные, веселые глаза. – И ты тоже? Тебе-то я зачем?

Вместо ответа Змей вскинул руку, одним движением вырвав из уха Паука зачарованную серьгу. Его собственная феерическая красота немедленно поблекла, зато глаза вспыхнули ярким, солнечным светом:

– Бог ты мой… – Жемчужный Господин рассеяно облизнул залитые кровью пальцы, и вновь вытянул руку, чтобы коснуться лица Альгирдаса.

Тот отшатнулся, оскалясь, выпустив острые когти.

– Все еще боишься, – пробормотал Змей, словно сам себе, – спустя сто веков, все еще помнишь… Зачем ты носишь это? – он брезгливо подбросил в ладони тускло сияющий камень, – твою красоту нельзя скрывать. Подожди… я отдам тебе серьгу, не беспокойся, в конце концов, хочешь прятаться – прячься, не мое это дело, я только полюбуюсь минутку. Касур – великий чародей, это уж точно! Нет, не проси меня за этих девчонок, Паук, все равно просить ты не умеешь, а соблазн будет слишком велик. Все. Убирайся!

– С-сволочь, – прошипел Альгирдас… прямо в лицо изумленному и злому Орнольфу.

– Ох, – вздохнула из-за спины датчанина Маришка. И не нашла ничего умнее, чем грохнуться в обморок.

Орнольф подхватил Маришку. Альгирдас – свалившуюся из воздуха серьгу. Он сунул драгоценность в зубы, чтобы руки были свободны, отогнал Орнольфа от девушки и, как два дня назад, у входа в памятный подвал, пробежал пальцами по ее вискам, коснулся плеч и запястий, груди у сердца.

Убедившись, что обморок сменился глубоким сном, облегченно вздохнул, выплюнув серьгу в ладонь. И даже не заметил, как странно, слишком внимательно, смотрит на него Орнольф.

Когда две пары серых глаз, наконец, встретились, Альгирдас уже почти улыбался. И Орнольф не смог не ответить на тень его улыбки.

– Напиши письмо Волку, – распорядился Паук, предупреждая все вопросы, – Змей сменил гнев на милость.

– Это я понял, – Орнольф кивнул за окно, не выказывая особой радости. Море до горизонта и, наверное, даже дальше было спокойным, а небо – ясным, и легкий ветер как ребенок резвился среди игрушечных волн.

Благодать.

* * *

Ада Мартиновна Котлярчук почти не обращала внимания на бормочущий в номере телевизор, но все же у нее сложилось впечатление, будто сегодня по всем каналам шли только выпуски новостей, экстренные и плановые – сплошь посвященные разразившейся на Земле необъяснимой и чудовищной катастрофе.