Тони Валентайн - Джеймс Суэйн

казино устанавливает правила. И казино никогда не проигрывают. Почему-то Портер и остальные члены шайки из «Бомбея» об этом забыли.

Валентайн снял ботинки и носки и вошел в воду. Ноги обожгло холодом, но он был не против. Ему хотелось ощутить связь с чем-то за пределами себя самого. И ледяные волны ему помогали.

Валентайн смотрел вдаль, пытаясь представить, как он выносил бы утки в больнице. Наверное, это самая ужасная работа в мире, но в описании Джерри она таковой не казалась. Ощущение было такое, что сын получает что-то в ответ.

«В этом есть какой-то скрытый смысл», — решил Валентайн.

Вернувшись в мотель, он возле офиса управляющего заметил Дэвиса и хотел незаметно скрыться. Но инспектор пошел за ним.

— Вы всегда такой нелюдимый?

— С меня хватит, — буркнул Валентайн. — Оставьте меня в покое.

Инспектор не отставал.

— Вы читали Бальзака?

— Кого?

— Это французский писатель девятнадцатого века.

— Нет, не читал.

— А я читал. В школе. Одна строчка из его книги врезалась в мою память: «За каждым большим состоянием стоит преступление».

От холода у Валентайна в ушах начало звенеть.

— И?

— Вы велели мне следить, куда во время облавы в «Бомбее» побегут работники. Они побежали в двух направлениях. Работники зала ринулись к комнате «жесткого счета». А группа служащих из закрытых помещений — к складу.

Валентайн посмотрел на него.

— Там что-то нашли?

— Ага. Много-много ящиков шампанского без присмотра. А под замком — блоки сигарет, несколько тысяч.

— И что?

— Ящик шампанского сколько стоит — долларов тысячу? А блок сигарет — двадцать. С какой стати запирать сигареты? Разве что с ними не все так просто. И я распорядился провести проверку.

Валентайн сунул руки в карманы, вспомнив все, как будто это было вчера. Он остановил Арчи за превышение скорости, и выяснилось, что у него багажник набит контрабандными сигаретами.

— И?

— Контрабанда.

— Вы его раскололи?

— Минут двадцать назад, — ответил Дэвис. — Жаль, вы не видели, как Арчи вопил.

Это была одна из печальнейших недель в жизни Валентайна, но сейчас он улыбнулся. Продажа контрабандных сигарет в Нью-Джерси — уголовное преступление. Арчи Таннеру придется несладко. И его лишат лицензии на владение казино. Валентайн не удержался и ущипнул Дэвиса за щеку.

— Молодец, чертяка.

Глава 42

Три недели спустя

Валентайн стоял перед зеркалом во весь рост и корчил рожи. Бетонные стены раздевалки подрагивали. За дверью в зале для стоячей публики эта самая публика неистовствовала. Она не привыкла ждать. Валентайн слушал, как люди требуют крови и топочут ногами. Его ноги мерзли от холодного пола.

Дверь в раздевалку открылась и закрылась. Встревоженная Кэт подошла к нему.

— Тони, все в порядке?

Да какой уж тут порядок, порядком и не пахло. Но это не имело значения. Он согласился, подписал идиотский контракт и позволил, чтобы его вырядили как клоуна. Ха-ха. Только теперь ему было не до смеха, черт побери.

— Тони, скажи хоть что-нибудь, пожалуйста.

Валентайн не сводил глаз со своего отражения. Он выглядел не так, как следовало, не нормально. Волосы торчали, напоминая нелепые прически двойников Элвиса. На нем были канареечно-желтый пиджак, желтые штаны и мерцающий желтый галстук. Вслед за Донни-баклажаном на свет появился Тони-банан.

— Тони?

Дверь снова открылась. В раздевалку заглянули Донни и Лисица. Они были взволнованы.

— Они там беснуются, — сообщил Донни.

— Ну же, Тони, — подбадривала Лисица. — Вы справитесь.

Валентайн разглядывал свой несуразный наряд в зеркале.

— Он волнуется, потому что в первый раз, — успокоила Кэт своих друзей. — Дайте нам еще минутку, ладно?

Донни и Лисица ушли. В раздевалке повисло молчание. Кэт подошла к нему ближе и тоже отразилась в зеркале. Они встретились взглядами в отражении.

— Ты не обязан этого делать, — сказала она.

— Да нет, обязан.

— Нет, не обязан.

— Я не могу тебя подвести.

Кэт поцеловала его в щеку.

— Ничего, переживу.

— Точно?

— Ага.

Валентайн с облегчением выдохнул. Его пугала мысль о том, что придется подняться на ринг и выставить себя дураком перед десятью тысячами накачавшихся пивом придурков. И о том, что нужно было делать что-то другое, непривычное — впервые в жизни.

Он заметил грусть в глазах Кэт и понял, что она врет. Врет, потому что его чувства волнуют ее больше, чем собственные. Врет, потому что любит его.

Валентайн шлепнул ее по попке. Кэт подскочила.

— Но я-то хочу это сделать, — сказал он.

Ставка лоха

James Swain: “Sucker Bet”, 2003

Перевод: О. О. Дмитриева

Томасу Суэйну

Особая благодарность Деборе Редмонд, Шону Редмонду и моей жене Лоре

Безнравственно позволять лохам распоряжаться деньгами.

Канада Билл Джонс[98]

Перевернутая карта

Простофилю звали Найджел Мун.

Джек Легкоступ узнал Муна сразу, как только вошел в казино резервации миканопи. Давным-давно, еще в восьмидесятых, Мун играл на барабанах в английской рок-группе «Одноглазый свин», и о том, как он крушил гостиничные номера, писали не меньше, чем о его сумасшедших соло на барабанах. В отличие от прочих членов группы, которые разжижали себе мозги наркотой и выпивкой, Мун открыл сеть популярных закусочных, которая теперь охватывает два континента.

Мун шел через казино, и Джек пялился на аппетитную рыжеволосую девушку, которую он вел под руку. Она была подсадной уткой, или, как говорил его партнер Рико, наживкой.

— Наживка убедит Муна прийти в твое казино, — объяснил Рико накануне, — и попытать счастья в блэкджеке. Она приведет его за твой стол. Остальное в твоих руках.

Ее лицо казалось знакомым. Джек был завсегдатаем многочисленных клубов для взрослых Форт-Лодердейла[99] и часто просматривал бесплатные журналы, изобилующие рекламными объявлениями местных проституток. Наживка была проституткой по имени Кэнди Харт. В объявлении Кэнди сообщалось, что ее можно вызвать в любое время дня и ночи, принимаются «Виза» и «Мастеркард».

— Добрый вечер, — сказал Джек, когда они устроились за его пустым столом.

От Муна несло пивом. Ему было под пятьдесят, на подбородке пробивалась щетина, седоватые волосы были заплетены в косицу — такие носят матадоры. Он вытащил из кармана чудовищную пачку денег и бросил ее на стол. Там были одни сотни.

— Предельная ставка на этом столе — десять долларов, — сообщил Джек.

Мун скривился. Кэнди дотронулась до его руки.

— Нельзя ставить больше десяти долларов за кон, — прощебетала она. —