Оправа для бездны - Сергей Малицкий

– Подожди! – окликнул его недавний рассказчик. – Я пойду с тобой!

– Неужели страх уже не мучит тебя? – удивился Марик.

– Мучит, – признался воин. – Хотя он и меньше той ненависти, что пропитала меня. Но ты не глуп, парень, и в тебе-то уж страха точно нет. Может быть, и я пойму что-то, чего не понял до сих пор, если разгляжу твой секрет вблизи.

– Нет никакого секрета, – усмехнулся Марик. – Просто мальчишкой меня заговорил один колдун от вредного чародейства. Теперь, если меня околдовывают, мне иногда бывает чертовски больно, но голова только яснее становится!

– Твой колдун был очень силен, – уважительно отозвался воин. – Обычно от боли в голове, наоборот, мутится!

– А вот это мы сейчас и проверим! – воскликнул Марик.

Колдун заметил их за две сотни шагов и позволил подойти еще на полсотни, пока разглядывал незнакомцев. Потом он поднял руки и выкрикнул какие-то слова. Марика обожгло пламенем по коленям, а его спутник с криком повалился в пыль и пополз, опираясь на руки.

– Поспеши, парень, – прохрипел он. – Колдун приказал мне ползти до ближайшего провала, чтобы я скормил сам себя подземной мерзости!

Марик пошел дальше, а колдун снова взмахнул руками и с явным раздражением послал навстречу Марику тех, кто пытался согреться у костра. Баль постарался никого из них не убить, но наградил синяками и шишками каждого, а затем пристегнул к древку лезвие, потому что два воина-рисса шли к нему навстречу, обнажив клинки. Когда они упали, колдун бросился бежать, но стрела Насьты настигла его.

– Отчего ты так долго возился с этими риссами? – спросил ремини, переворачивая ногой издающего предсмертный хрип воина со странным светящимся знаком на лбу.

– Постарался не испортить одежду, – объяснил Марик. – И к чему тупить рисскую сталь? Да и воинов у нас десять, а оружия мало.

– Уже сорок воинов, – поправил Марика рассказчик. – И ты великий воин, парень!

– Как бы я хотел услышать эти слова не от тебя, – вздохнул Марик.

К концу месяца в его отряде была уже почти сотня воинов. Марика окликали сотником, все его подопечные были сыты и почти все владели хеннским или рисским оружием. Вот тогда Насьта и сказал те самые слова:

– Мы делаем что-то не так.

– Знаю, – отмахнулся Марик. – Лето заканчивается, зимой в лесах не повоюешь. Да и хенны стали осторожнее, к засадам не приближаются, лучники, считай, спят со стрелами, наложенными на тетиву.

– Нет, – покачал головой Насьта. – Уже четыре месяца, как похитили Кессаа, а мы с тобой застряли здесь. Надо пробиваться на север. Или ты думаешь, что мы еще не засыпали тракт трупами?

Марик задумался. Он и сам понимал, что пролетающие мимо него дни пролетают и мимо Кессаа, но для нее они могут тянуться подобно холодной древесной смоле. Да и трупами засыпать тракт было невозможно, потому что трупы поднимались и уходили в Суйку. Правда, много их было, много. Изрядно прореженные, сократившиеся почти в три или четыре раза сотни Сната Геба продолжали щипать хеннов, пусть даже и с меньшим успехом.

– Скоро будем пробиваться, – наконец кивнул Марик. – Уже не первый раз доходят вести, что риссы ведут в Скир настоящее войско. Не просто, оказывается, хеннам справиться со Скиром, помощи запросили. Или риссы сами затеяли что-то?.. Да и в Суйке что-то чудное творится, надо бы разобраться. Перебежчики говорят, что риссы очистили храмовый холм от развалин, и теперь на нем они наколдовывают какую-то пакость.

– Не пакость, а сушь, – поддел сапогом слой высохшей хвои ремини. – Сушь они наколдовывают!

– А зачем? – развел руками Марик. – Вот я и говорю: разобраться надо!

Сушь стояла месяц. А потом хенны подожгли лес, и огонь пошел к северу сплошной пеленой, выжигая все вплоть до крутых берегов Дажа и обреченной Скочи.

Конг Скира стоял на башне Ласской крепости в одиночестве, когда за его спиной раздалось покашливание. Седд Креча, не оборачиваясь, поднял руку – старый и обрюзгший Ирунг все еще не потерял способности подходить неслышно.

– Ты звал меня, конг?

– Да. – Седд еще раз окинул взглядом открывающийся перед ним вид.

Лежащая сразу за мостом через бурный Даж Скоча была укутана дымами точно так же, как неделю назад был укутан дымом подступающий к дальним окраинам города лес. Теперь вместо леса лежала равнина, уходя черной пеленой на юг к Суйке, Проклятой пади, разрушенной Борке и покоренному Омассу. Едва различимый взглядом узкий тракт за городом полнился чужим войском, но степные шатры уже раскинулись на самых подступах к Скоче. Хенны стояли у пределов древнего Скира, и там, среди окутанных дымом улиц, среди пожираемых пламенем домов, шла битва, исход которой был ясен.

– Хороши ли новости?

– Они ужасны, мой конг, – вздохнул Ирунг, – и все-таки они согревают мне сердце.

– Знаешь, маг… – Седд Креча потер серебрящиеся виски ладонями. – Я готов согласиться, что горящий в лютую стужу дом способен согреть сотню замерзших бродяг, но только не погорельцев. Погорельцы не чувствуют холода: боль и отчаяние заставляют забыть о нем.

– Хенны уже потеряли в Скире больше воинов, чем при покорении всей остальной Оветты! – заметил Ирунг, опускаясь на тяжелую скамью.

– Однако нанесенные нами войску хеннов раны все еще не смертельны, – вздохнул Седд и поднял глаза к небу – Аилле светил по-летнему ярко, но и в цвете неба, и в пряных запахах, которые нес северный ветер, чувствовалась осень. – Что удалось узнать о падении Омасса?

– Планы хеннов спутались из-за пламени, охватившего все рисские запасы магической смеси, которая спалила Борку, – нахмурился Ирунг. – При этом погибло множество магов из Суррары, не менее десяти тысяч воинов и сгорели все пороки и значительная часть баллист и катапульт. Лазутчики докладывают, смесь столь горюча, что риссы приказывали гасить костры в двух сотнях шагов от мест ее хранения, но чужая магия все-таки заставила ее вспыхнуть.

– Чужая? – сдвинул брови Седд.

– Чужая для хеннов и риссов, – объяснил Ирунг. – Наемники Сната Геба пленили одного из младших магов Суррары. После пыток у него развязался язык.

– Пытки никогда не были путем к истине, – поморщился Седд Креча.

– А мы не задавали ему вопросов, – усмехнулся маг. – Он говорил сам. И о том, что в страшном пламени погибло десять тысяч хеннов, и что не менее пяти тысяч полегло на тракте от Омасса до Скочи под стрелами и клинками воинов Сната Геба, и что полторы тысячи хеннов остались лежать под стенами Омасса. Риссы собрали ужасный таран, который пробил стену крепости. Верно, тот же самый, что пронзил ворота Борки. Он напоминает длинный сарай на колесах, крытый железом, поэтому кипящая смола ему не страшна. Стрелы и камни ему не страшны. Две сотни воинов толкают его к цели, словно две сотни гребцов, а когда таран упирается в препятствие, раскачивают окованное железом бревно, которое не могут обхватить и трое человек. Оно подвешено внутри сарая на цепях. Пятьдесят лошадей волокли его к Омассу. К несчастью, они не успели к костру, в котором сгорели пороки. К нашему несчастью. Омасс хенны взяли. Вслед за таном дома Рейду погиб тан дома Сольча.