Эта безумная Вселенная - Эрик Фрэнк Рассел

— А зачем нужны прямые контакты? — не унимался Гарольд.

— Как зачем! Мне казалось, что человек твоего интеллекта понимает обоюдные преимущества контакта различных культур.

— Я вижу преимущества. Но я предвижу и негативные последствия.

— О чем ты говоришь? — Доброжелательность Хелмана постепенно улетучивалась.

— О включении в состав вашей Империи.

— Фу ты! — нетерпеливо воскликнул Хелман. — Во-первых, твой мир присоединится к нам только по собственной воле. Во-вторых, что плохого в том, чтобы стать частью Империи? И в-третьих, откуда тебе знать, что твое мнение совпадает с мнением соплеменников? Они могут думать иначе. Быть может, они с радостью вступят в нашу Империю.

— Однако два ваших корабля застряли на моей планете.

— Ага, значит, ты признаешь, что их удерживают насильственно?

— Я ничего не признаю. С тем же успехом можно предположить, что команды ваших кораблей поздравляют друг друга с тем, что им удалось сбежать из Империи, — а мой народ намерен вышвырнуть их вон.

Лицо Хелмана потемнело. Длинные изящные пальцы сжимались и разжимались, пока его дисциплинированный ум мучительно искал достойный ответ.

— Граждане Империи не бегут из нее, — наконец сказал он. — Ну а тем, кто пытается, далеко не убежать.

— Отрицание и согласие, — с интересом прокомментировал Гарольд. — И все практически одновременно. Но так не бывает. Либо убегают, либо нет.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Хелман говорил медленно и ровно, решив, что не позволит этому образчику спровоцировать себя. — Желание сбежать настолько же маловероятно, насколько неосуществимо.

— И первое следует из второго?

— Вовсе нет! — резко возразил Хелман.

— Ты сам, каждым словом, выносишь приговор своей обветшалой Империи, — заявил Гарольд. — Это же очевидно.

— Что ты знаешь про нашу Империю? — осведомился Хелман и скептически приподнял брови. — На каком основании судишь о ней?

— На основании истории, — ответил Гарольд. — Ваш народ настолько похож на нас, что вы и вести себя должны аналогичным образом. И если тебе не под силу понять смысл моих слов, то тут я ничего не могу поделать. Наш мир очень стар, невероятно стар, и мы многому научились у нашей истории, долгой и мрачной. У нас были десятки империй, хотя они и не разрастались до размеров вашей. И все они закончили свои дни одинаково — в выгребной яме. Все исчезли по одним и тем же фундаментальным причинам. Империи приходят и уходят, но маленький человек — вечен.

— Благодарю, — буркнул Хелман.

Он написал в документе: «Анархист», а потом, после некоторых колебаний, добавил: «Не вполне нормален».

Гарольд Гарольд-Майра улыбнулся чуть печально. Он не видел, что пишет Хелман, но точно знал, какие слова появляются на бумаге — как если бы писал их сам. Людям его планеты не требовалось смотреть на вещи, чтобы их увидеть.

Отодвинув документы в сторону, Хелман сказал:

— Всякий раз, когда наш корабль совершает посадку на чужой планете, мы идем на огромный риск, ведь о возможности межпланетных путешествий становится известно чуждым народам, чьи способности и устремления нам неизвестны. Однако мы вынуждены рисковать. Ты понимаешь? — Гарольд коротко кивнул, и тогда Хелман продолжал: — В настоящий момент твой мир задержал два наших лучших корабля. Твой народ, насколько нам известно, способен разобраться в том, как они устроены, создать по их образу и подобию множество кораблей и даже улучшить их конструкцию. И если твой народ выйдет в космос, он может начать распространение идей, которые не совпадают с нашими. Теоретически есть выбор между миром и войной. На самом деле выбор у твоего народа будет предельно простым: сотрудничество или гибель. Мне совсем не хотелось говорить об этом, но твое агрессивное поведение вынудило меня.

— Это всего лишь нежелание общаться, агрессии тут нет и в помине, — возразил Гарольд Гарольд-Майра.

— Кто не с нами, тот против нас, — заявил Хелман. — Мы не деспоты, просто реалистично смотрим на вещи. В зависимости от того, какого рода информацию получим от тебя, мы принимаем решение относительно твоего мира. Ты должен понимать, что представляешь здесь свой народ. Мы готовы считать, что ты, до определенной степени, разделяешь взгляды своего народа, анализ твоего поведения позволит нам сделать выводы…

— Нас либо канонизируют, либо распылят, — перебил его Гарольд.

— Ну, если хочешь, можно выразиться и так. — К Хелману вернулось самообладание человека, полностью контролирующего ситуацию. — Ты сам должен решить судьбу своей планеты. Огромная ответственность возлагается на плечи одного человека, но у тебя нет выбора. И помни, у нас есть другие способы извлечения нужной информации. А теперь я спрашиваю в последний раз: готов ли ты дать ответы на мои вопросы?

— Мой ответ — нет, — спокойно сказал Гарольд.

— Ну, вот и отлично. — Хелман отнесся к его словам с полнейшим равнодушием и нажал на одну из невидимых точек на своем столе, — Ты вынудил меня перейти от дружеской беседы к насильственным мерам. Сожалею, но ты сам это выбрал. — В комнату вошли двое служителей, и он сказал им: — Переходим к третьей стадии.

Служители отвели Гарольда в третье помещение, значительно меньших размеров. Ему предоставили достаточно времени, чтобы осмотреться, прежде чем трое находившихся в комнате людей снизошли до того, чтобы обратить на него внимание. Все были одеты в белое, но они выглядели более внимательными и сосредоточенными, чем персонал лаборатории, куда Гарольд попал в самом начале. Двое были молодыми, высокими и мускулистыми. Третий — в возрасте, поплотнее, с аккуратно подстриженной бородкой.

Они деловито включили устройство, полностью занимавшее одну из стен. Множество пластиковых панелей, циферблатов, кнопок, рубильников, розеток и проводов. От устройства исходило ровное гудение. Перед ним стояло кресло.

Убедившись, что все готово к работе, бородатый сказал Гарольду:

— Садись.

Он жестом подозвал ассистентов, которые тут же шагнули вперед, чтобы заняться образчиком, если он окажет сопротивление.

Гарольд улыбнулся, махнул рукой и уселся в кресло. Все трое принялись за работу. Не прошло и нескольких минут, как Гарольд был опутан множеством проводов с металлическими плоскими наконечниками, подсоединенными к щиколоткам, икрам, бедрам, груди, шее и голове. Провода соединяли наконечники на теле Гарольда с устройством на стене, а один шел от его головы к тонкому разноцветному кабелю.

Ученые настроили свою машину, после чего бородатый нацепил на нос очки, вытащил документы из кейса и близоруко посмотрел на них. И обратился к образчику, сидящему в кресле.

— Я намерен задать тебе серию вопросов. Они будут сформулированы так, что для ответа достаточно сказать «да» или «нет». Ты можешь отвечать или хранить молчание — мне безразлично.