Ночь с четверга на пятницу - Инна Тронина

— Желаю вам успеха на старом и новом поприщах и прошу передать брату пожелание поскорее выздоравливать. Вы пойдёте в Думу не кнопки нажимать, как говорят оппоненты. И я хочу, чтобы это было вам ясно. Вы станете служить России, как служили до сих пор, и посрамите ещё не одного врага…

Алексей Григорьевич сам удивлялся, с каким равнодушием внимает он доброжелательной речи всемогущего политтехнолога со сладкой улыбкой восточной красавицы. О его способностях к раскрутке партий и кандидатов восхищённо шептались в бомонде и злобно орали на площадях. И он прикидывал, что с помощью нынешнего скандала можно спокойно разделаться со многими неугодными и немедленно зажечь две новые звезды в лице генералов милиции. Они заменят двух других братьев — десантников по фамилии Лебедь. Русский народ обожает суровых людей в форме, обещающих навести порядок…

Василенко, еле сдерживая рвоту, прижав рот ладонью с платком, шёл за сотрудником охраны по коридору «Президент-Отеля» и пытался обрадоваться счастливой развязке. Конечно, отныне они с братом если на крючки; но ничего страшного — и так люди живут. И очень хорошо живут, кстати. Лишь бы не свалиться в постель надолго, а то дел полно!

Сопровождающий офицер что-то говорил ему, но Алексей Григорьевич почему-то не слышал. Страшно хотелось спать, и даже во время переговоров в «люксе» мысли постоянно ускользали, наплевало забытьё.

— Вы плохо себя чувствуете? — конец-то донёсся до него голос секьюрити. — Может, пригласим врача?

— Нет-нет, я дойду до машины… Дома отлежусь. Ничего, бывает. Брат вот заболел… Вчера весь вечер у камина просидели… Горничная наша тоже жалуется…

Василенко шатнуло, и офицер подхватил его под руку. Другой сопровождающий помог генералу надеть шинель, а перед тем встретил его у дверей лифта и незаметно подстраховал на пути к гардеробу.

Проходя мимо огромного сверкающего зеркала, Василенко отметил, что его фуражка впервые в жизни надета косо. Он всё же поправил головной убор, хоть уже почти терял сознание. Нет, это не грипп! Это какая-то отрава… Кто добрался до них? Люди Аргента? Тураев? И, самое главное, как? На кухне персонал давно проверен, туда мышь с улицы не проскочит. Вся почта изучается, в том числе и на наличие ядов. В графин или в стакан подсыпали? Тогда это должна была сделать горничная Вера, а она заболела сама. Может, это хитрая игра того же политтехнолога, с которым он сейчас встречался? Чтобы не было скандала, виновных нужно простить, предложить кресла в парламенте, а потом потихоньку убрать? Сразу видно, что работают профессионалы, а не сявки какие-то. Только кто именно? А вдруг это Сибилла Силинг?..

Они с Кириллом предупреждали весь персонал вплоть до посудомойки. Лично инструктировали охрану. Потребовали привезти из Питера дворницкий жилет и платок, чтобы сторожевые псы запомнили запах. Но ничего, похоже, не помогло, и страшное свершилось…

Если только удастся доехать живым и до того времени не потерять сознание, нужно поговорить с Верой… И с другими тоже. Чужой человек не мог проделать всё это, никому не попавшись на глаза, не угодив под объективы камер. Но вопрос, удастся ли дотянуть с Большой Якиманки до Рублёвки, а потом ещё спрашивать о чём-то прислугу… А о чём? Он сам не знает, но спросит…

— Алексей Григорьевич, вам невестка уже раз десять звонила!

Пожилой, давно работающий с генералом водитель, как всегда, терпеливо дожидался его в служебной машине.

— Говорит, связь у вас обрублена, не прорваться.

— Очень важная встреча была. Там всё глушили, Василь Василич, — вяло отозвался Алексей. — Ты спросил, в чём дело?

— Спрашивал, а она не отвечает, только плачет. Я так думаю, что с Кириллом Григорьевичем плохо — он ведь сильно заболел. Она обещала ещё раз позвонить… А, вот, слышите?..

Чёрный сверкающий «мерин» с включённой мигалкой, подмаргивая фарами и крякая, мчался по Крымскому валу. Василенко холодной, липкой рукой взял трубку, заметив на определителе номер Хельви.

— Да, слушаю!

Алексей между делом нашёл в «бардачке» полиэтиленовый пакет, оставшийся тут после посещения в больнице жены Натальи. Теперь он пригодится в качестве гигиенического пакета.

— Алёша… — Хельви говорила еле слышно и, похоже, с трудом подбирала русские слова. — Алёша, ты слышишь меня? Кирилл… умер.

— Что-о?! — Василенко мотнуло сначала в одну сторону, потом — в другую. В глазах у него потемнело. — Это точно?.. Когда? Где? Да говори же!..

— В Жуковке, где ты его оставил. Я хотела отправить его в ЦКБ, но не успела. Всё произошло очень быстро, и врач прибыл уже к трупу. Как хорошо, что мы успели сделать всё, что нужно, и у нас теперь могут быть дети… Где ты, Алёша?!

Василенко казалось, что Хельви кричит, но он еле слышал её голос.

— У Кирилла начались судороги, и кровь пошла горлом. И сейчас лицо сине-серое, глаза открыты… Алёша, приезжай скорее, а то я не выдержу! Сначала дочь, потом — сын, теперь — муж! За что мне это, скажи! Или сбывается то, давнее проклятье, о котором я почти забыла? Моя семья очень не хотела брака с Кириллом, но я против их воли осталась в России…

По стёклам метались голубоватые отсветы «мигалки», выла сирена. «Мерс» будто сдувал со своего пути чужие автомобили. Но большинство заранее прижималось вправо, давая дорогу сановному транспорту.

— Хельви, успокойся, я сейчас буду. Мы на Смоленском…

Генерал вдруг почувствовал, что ему сильно полегчало. И пакет, наверное, уже не пригодится. Только что овдовевшая невестка ждала его в Жуковке, и он не имел права умереть, не утешив её. Кроме того, нужно срочно вызвать в Москву сына Демида, которому и суждено выполнить их общую последнюю волю.

— Раньше освободиться не мог — была очень важная встреча. Эх, Кирюша, такую радостную новость вёз я тебе!

Алексей не сдержался и вслух упрекнул брата. Хельви ничего не поняла и вновь зарыдала.

— Ну, всё, всё, крепись! Что ж поделаешь — воля Божья! Ладно, что Наталья в больнице, а то и ей бы прошлось «скорую» вызывать. Хельви! — Василенко уже хотел выключить связь, но вдруг вспомнил: — Ты уж возьми себя в руки — это очень важно. Скажи на проходной, чтобы из дома никого не выпускали. Особенно Веру — она мне позарез нужна! И с камер данные снять — за последнюю неделю. Передашь? Ну, умница. Мобилизуйся как-нибудь до моего возвращения — плакать потом будешь…

Улучшение было кратковременным. Проезжая по Кутузовскому, Алексей поспешно достал из «бардачка» пакет и низко склонился над ним. Но Василий Васильевич краем глаза увидел, что генерала рвёт кровью. И тотчас же увеличил скорость, больше всего на свете боясь доставить в Жуковку ещё один труп.

— Демид Алексеевич, я во всём виновата! Прокляни меня, дуру, да чего уж теперь?!

Горничная Вера — худая, с растрёпанными волосами и землистым лицом — валялась в ногах у молодого стройного мужчины, очень похожего на двух братьев. Их портреты в траурных рамках висели за его спиной. Алексей пережил Кирилла на целую неделю, но их обоих ещё не похоронили ввиду наличия всех признаков отравления.