Исступление. Скорость - Дин Кунц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Если бы. В лучших, действительно лучших барах разговор обычно вертится вокруг снежного человека, летающих тарелок, исчезнувшего континента Атлантида, случившегося с динозаврами…
– …Темной стороны Луны, – прервал его Билли, – лох-несского чудовища, Туринской плащаницы…
– …Призраков, Бермудского треугольника, всего этого джентльменского набора. Но нынче эти темы не в моде.
– Это мне известно, – признал Билли.
– Они говорили о тех профессорах из Гарварда, Йеля и Принстона, ученых, которые заявляют, что они используют клонирование, стволовые клетки и достижения генной инженерии для создания суперрасы.
– Которая будет умнее, быстрее и лучше нас, – вставил Билли.
– Они будут настолько лучше нас, – уточнил Джекки, – что в них не будет ничего человеческого. Это статья в «Тайм» или «Ньюсуик», и эти ученые на фотографиях улыбаются и очень горды собой.
– Они называют это постчеловеческим будущим, – добавил Билли.
– А что случится с нами, когда мы станем «пост»? – вопросил Джекки. – Суперраса! Эти парни не слышали про Гитлера?
– Они считают себя другими.
– У них нет зеркала? Какие-то идиоты скрещивают гены людей и животных, чтобы создать новые… новых тварей? Один из них хочет создать свинью с человеческим мозгом.
– Это же надо.
– В журнале не говорится, почему именно свинью, словно совершенно очевидно, что это должна быть свинья, а не кошка, корова или бурундук. Господи, Билли, с человеческим мозгом трудно жить даже в человеческом теле. Это же будет сущий ад, если человеческий мозг попадет в тело свиньи.
– Может, мы не проживем так долго, чтобы это увидеть.
– Увидишь, если не собираешься умереть завтра. Мне гораздо больше нравится снежный человек. И еще больше Бермудский треугольник и призраки. А теперь все безумное дерьмо становится реальностью.
– Я позвонил, чтобы дать тебе знать, что сегодня не смогу выйти на работу. – Билли решил, что с прелюдией можно заканчивать.
– А что такое? – В голосе Джекки слышалась искренняя обеспокоенность. – Ты заболел?
– Легкое недомогание.
– По голосу не чувствуется, что ты простужен.
– Не думаю, что это простуда. Что-то с животом.
– Иногда летняя простуда так и начинается. Лучше прими цинк. Есть такой цинковый гель, который выжимается в нос. Он действительно помогает. Рубит простуду под корень.
– Я его куплю.
– Принимать витамин С уже поздно. Его следовало принимать постоянно.
– Я куплю цинковый гель. Я позвонил слишком рано? Ты вчера закрывал таверну?
– Нет. Я приехал домой в десять часов. После всех этих разговоров о свиньях с человеческими мозгами меня потянуло домой.
– Значит, таверну закрывал Стив Зиллис?
– Да. Он – парень надежный. Все, что я рассказал тебе вчера о нем… лучше бы не рассказывал. Если он хочет рубить манекены и арбузы у себя во дворе, это его личное дело, раз свою работу он выполняет.
Частенько вечером по вторникам в таверну заглядывало меньше народу, чем в другие дни недели. И если поток посетителей сильно редел, Джекки предпочитал закрывать таверну не в два часа ночи, как обычно, а раньше. Бар с несколькими посетителями, работающий в столь поздний час, – приманка для грабителей, риск для работников.
– Посетителей хватало?
– Стив сказал, что после одиннадцати словно наступил конец света. Ему пришлось открыть дверь и выглянуть наружу, чтобы убедиться, что таверну не телепортировали на Луну или куда-то еще. Он погасил свет еще до полуночи. Слава богу, на неделе только один вторник.
– Люди хотят какое-то время проводить с семьей. Это бич семейных баров.
– Да ты у нас, оказывается, шутник.
– Обычно нет.
– Если ты положишь цинковый гель поглубже в нос, а лучше тебе не станет, перезвони мне, и я посоветую что-нибудь еще.
– Я думаю, из тебя получился бы прекрасный священник, Джекки. Действительно так думаю.
– Поправляйся, хорошо? В твое отсутствие посетителям тебя недостает.
– Правда?
– Ну, не знаю. Во всяком случае, они не говорят, что их это радует.
При сложившихся обстоятельствах, возможно, только Джекки О’Хара мог заставить Билли улыбнуться. Он положил трубку. Посмотрел на часы. 10:31.
До прибытия «компаньона» меньше получаса.
Если Стив Зиллис закрыл таверну до полуночи, ему хватило времени, чтобы приехать к Лэнни, убить его, перенести труп в главную спальню, усадить в кресло.
Если бы Билли составлял список подозреваемых, Стив, наверное, не попал бы в первые строчки. Но иногда преступником оказывался именно тот, кто вызывал наименьшие подозрения.
На переднем крыльце стояли два кресла-качалки из тика с темно-зелеными подушками. Второе кресло требовалось Билли редко.
В это утро в белой футболке и кожаных брюках он сел в дальнее от лестницы, которая вела на крыльцо. Качаться не стал. Сидел неподвижно, как монумент.
Рядом с креслом стоял столик из тика. На нем, на пробковой подставке, – стакан с колой.
Колу он пить не собирался. Стакан поставил, с тем чтобы он отвлекал внимание от жестяной коробки крекеров «Риц».
На самом деле в коробке лежал револьвер с коротким стволом. А крекерам, числом три, отыскалось место на столе у жестянки.
День выдался солнечный и жаркий. Виноградари нашли бы его излишне сухим, но Билли все устраивало.
С крыльца, между кедрами, он видел сельскую дорогу, которая взбиралась на холм к его дому, а потом уходила дальше.
Автомобилей проезжало не много. Некоторые он узнавал, но не всегда помнил, кому они принадлежали.
С раскаленного солнцем асфальта уже поднимались горячие призраки.
В 10:53 вдали появился человек, пеший. Билли не ожидал, что компаньон будет добираться на встречу на попутках. Предположил, что этот пешеход направляется не к нему.
Поначалу фигура казалась миражом. Горячий воздух, идущий от асфальта, искажал ее очертания. В какой-то момент человек даже исчез, но тут же появился вновь.
В ярком свете он представлялся высоким и тощим, неестественно тощим, словно недавно висел на кресте на кукурузном поле, отгоняя птиц большущими глазами.
Он свернул с шоссе на подъездную дорожку, потом с дорожки на траву лужайки и подошел к лестнице, ведущей на крыльцо, в 10:58.
– Мистер Уайлс? – спросил он.
– Да.
– Как я понимаю, вы меня ждете.
Голос у него был хриплым, словно у человека, который долгие годы вымачивал голосовые связки в виски и коптил их на сигаретном дыму.