Лощина Язычников. Книга Блэквелл - Николь Фиорина

Занавесок не было. Никаких жалюзи. Ничего, кроме леса на заднем плане. Холодный, свежий утренний воздух проникал в открытое окно снизу, потому что он приоткрыл его перед тем, как мы заснули. В его спальне было так холодно, но я чувствовала себя здесь как дома, лежа голой под его теплыми простынями. Джулиан спал, засунув голову под подушку, на спине, одна рука у него над головой, другая естественным образом лежит на моем бедре.

Джулиан всегда исчезал до наступления утра, и я никогда не видела, чтобы он спал с восходом солнца. Это было завораживающе — наблюдать, как его грудь и живот наполняются и опадают в успокаивающем ритме. Все эти вещи внутри него так прекрасно работают вместе без каких-либо усилий.

Я села у его изголовья, натянула одеяло до груди и оглядела пустую комнату. Я взяла книгу с тумбочки. Франкенштейн. На обложке были кольца от кружек. С книгой обращались как с любимым детским одеялом или мягкой игрушкой. Я открыла книгу и пролистала ее. Поля были заполнены почерком Джулиана. Предложения были подчеркнуты черными чернилами, а страницы были помяты по углам. Это было захватывающе.

Джулиан вытянулся рядом со мной, и его рука переместилась с головы. Он потер грудь, скользнул ладонью вниз по туловищу и под одеяло, где обхватил себя руками. Его другая рука, лежавшая на мне, тоже двигалась, и его пальцы прошлись по моей коже, как по карте, узнавая все места, где он побывал за ночь.

— Ты не спишь? — спросил он из-под подушки, сжимая мое бедро.

— Нет.

Я быстро закрыла книгу и прижала ее к груди.

— В ящике моей тумбочки есть маска. Передашь мне?

Ящик плавно выдвинулся, и внутри оказалась коллекция простых черных масок. Я схватила одну и потянулась назад, чтобы бросить ее ему на грудь.

Я осталась на боку, лицом к дверному проему, когда почувствовала, как кровать сдвинулась, когда он поднялся.

— Хорошо, — сказал он, и я повернулась обратно, прислонившись к спинке кровати рядом с ним.

Джулиан провел пальцами по глазам, по волосам. Затем он посмотрел на меня. И мне хотелось бы знать, что творится у него в голове, знать, о чем он думает. Он посмотрел на меня так, как будто никогда раньше не видел ничего подобного. Каждый раз он смотрел на меня так, словно видел в первый раз.

— Ты читала это раньше? — спросил он.

Читали раньше? И взгляд Джулиана упал на предмет, прижатый к моей груди.

— О, — сказала я, затем посмотрела на обложку книги. — Нет. Я имею в виду, я знаю эту историю, но на самом деле никогда не читала книгу.

— Тогда откуда ты знаешь эту историю?

Я вытянула свою улыбку в прямую линию.

— Все знают историю Франкенштейна.

Джулиан покачал головой.

— История может быть разной в зависимости от того, от кого ты ее услышала. Режиссеры, критики, люди, которые ее читали, все они пересказывают свои версии, свое восприятие истории, но ты должна прочитать книгу сама, чтобы найти свою историю.

Я приподняла бровь.

— Я не знала, что ты любишь читать.

Джулиан слегка рассмеялся.

— На самом деле, не люблю. Мне просто нравится эта книга. Я запомнил ее.

— Ты запомнил ее.

Это было утверждение. Недоверчивое заявление.

— Ты сомневаешься во мне.

— Нет, я бы никогда в тебе не усомнилась.

— Выбери номер страницы, — бросил он вызов, и я улыбнулась.

— Давай, я не шучу.

Моя улыбка горела на моем лице, и я пролистала книгу, чувствуя на себе взгляд Джулиана. Затем я повернулась к нему лицом, чтобы он не мог видеть слов или жульничать.

— Страница сорок.

Джулиан на мгновение задумался, затем его взгляд стал серьезным. Он посмотрел на меня, и его серебристые глаза наполнились множеством эмоций.

«Пускай не наставления, а мой собственный пример покажет вам, какие опасности таит в себе познание и насколько тот, для кого мир ограничен родным городом, счастливей того, кто хочет вознестись выше поставленных природой пределов».

Он произнес эти слова так плавно. В его глазах не было улыбки, только что-то, что он потерял. Затем он добавил:

— Я хочу, чтобы она была у тебя.

— Что?

Он постучал пальцем по обложке.

— Книга. Я хочу, чтобы она была у тебя.

— Джулиан, но ты же любишь эту книгу..

— Вот именно.

Он взял книгу, закрыл ее и положил позади меня. Его ладонь легла мне на спину, и он притянул меня к своей груди и обратно под одеяло, где наши тела были теплыми, а головы прохладными от утреннего холода. Он накрутил прядь волос на палец.

— Потому что я…

Звук эхом прокатился по хижине, сотрясая стены. Это прозвучало так, словно распахнулась дверь. Мои глаза расширились, когда я увидела испуганные глаза Джулиана.

— Они здесь, — заявил он, зажмурив глаза. Время замедлилось, пропуская отсчет моего бешено колотящегося сердца. Он сделал глубокий вдох. Задержал его. Он наклонился вперед, перешагнул через меня, схватил с пола рубашку и натянул ее мне через голову.

— Ты должна кое-что сделать для меня, — начал он говорить.

Мои глаза метались по сторонам, когда шаги эхом отдавались в хижине. Приглушенные низкие голоса раздавались прямо за дверью его спальни. Мое сердце подскочило к горлу, желудок скрутило. Состояние паники заставило меня замереть на месте. Джулиан был быстр, схватил пару штаны и бросил их мне, чтобы надеть.

— Если со мной что-нибудь случится, ни при каких обстоятельствах не заступайся за меня. Не ходи в Орден. Не ходи в лес. Никому ни о чем не рассказывай. Фэллон, держи рот на замке. Ты должна позволить им забрать меня. Ты должна отпустить меня.

— Что? Нет! Почему?

Слова вырвались так быстро, что я споткнулась о штаны. Джулиан был голым, не беспокоясь о себе, но теперь помогал мне одеваться. Стуки и грохот заполнили хижину, пока уничтожались его вещи.

— Джулиан, ты меня пугаешь!

Я взревела.

— Это имеет какое-то отношение к тому, что мы сделали прошлой ночью?

Мои глаза метались между его испуганными глазами. Он промолчал, схватил Франкенштейн с кровати и засунул ее мне за пояс.

— Мне так жаль, но просто знай, если со мной что-нибудь случится, я сделал все это, потому что…

— Потому что что?

В моей голове царил хаос. Глаза Джулиана были дикими и отчаянными.

— Джулиан! Что ты сделал?!

— Фэллон, я— я… — он глубоко вздохнул.

И дверь спальни была выбита. В комнату ворвались трое язычников. Зефир накручивал одну из моих туфель на палец. Феникс держал в руках две книги, которые мы украли несколько часов назад. Голубые глаза Бэка один раз