Мартлет и Змей - Владимир Торин

– Айлеллеее-е-е-е!!! Айлеллеее-е-е-е!!! Айлеллеее-е-е-е-арррааа!!!

С последним криком сердце мага, казалось, разорвалось на куски. Он широко раскрыл рот и выпустил из себя, как из чудовищной воронки, собранные до того внутри ветра. При этом он резко выпрямил руки, толкая башню в сторону. Сооружение с диким грохотом врезалось в землю, зацепив краем стену донжона. В воздух поднялась туча пыли, башня превратилась в груду обломков, среди которых можно было различить мертвые окровавленные тела. Десятки тел…

Ворчливый рухнул наземь, опустошенный, как прохудившийся бурдюк. Его пепельные волосы на глазах начали белеть. Глаза закатились, и он, казалось, даже перестал дышать.

– Эй, приятель! – закричал Сердитый, бросившись к нему. – Нет, ты ведь не можешь!.. Очнись…

– Жив. – Хмурый подбежал и приложил ухо к груди Ветровика. – Истощен, но жив. Скорее… Берем их и бежим.

– Куда бежать-то?

– В замок. Пройдем его насквозь и выйдем через черный ход.

– Откуда ты знаешь, что здесь он есть?

– Во всех замках есть черный ход… А как мы, по-твоему, обычно в них проникаем?..

По-прежнему на одной из башен пронзительно кричала сигнальная птица. Сбросив дозорную башню, василиск в поисках беглецов начал метаться по внутреннему двору, как демон, запертый в сундук. Он бил хвостом, разрушая окружающие строения, в его чешуе торчало уже не менее трех сотен стрел, но ни одна так и не смогла пробить его броню. Огромное тело давило любого неосторожного, превращая защитников замка в окровавленные пятна на камнях. Кое-кто навсегда застыл в виде статуи, встретившись взглядом с изумрудным пламенем змеиных зрачков.

Оборона замка со стратегической точки зрения была выстроена правильно: лучники стреляли из укрытий, воины ближнего боя не лезли на рожон. На башни, мостки и площадки при помощи хитроумных механизмов поднимали диковинные метательные машины, которые стреляли как огромными коваными шарами, так и жуткого вида гарпунами. Воины уводили женщин и детей в главное здание, прислонившееся тыльной стеной к скале. Командир не зря ел свой хлеб, но в данном случае вся оборонная стратегия, которая обычно помогала защититься от самого хитрого врага, не срабатывала. Тварь вела себя сугубо по своему хотению, и ее действия не просчитывались. То она сбивала своей широкой головой крышу с какой-то башни, заглядывая внутрь и превращая всех, кто там находился, в камень, то дробила хвостом колоннады клуатров, обрушивая прислонившиеся к стенам галереи и погребая укрывшихся там защитников под завалами. Василиск не находился долго на одном месте, мечась из одного угла замка в другой, преодолевая стены, как ничего не значащие коряги, продавливая своим весом крыши и разрушая арочные мосты.

Путь волшебников походил на бегство по лабиринту с ловушками – им приходилось прыгать через проломы, взбираться по развалинам, карабкаться по карнизам и при этом еще и скрываться как от твари, так и от вездесущих эльфов, да и передвигать магией гигантское яйцо к тому же. Справедливо рассудив, что женщин и детей уводят туда, где есть тот самый черный ход, маги пытались пробиться к боковому входу в донжон – главный был завален рухнувшей башней. Признаться, они зря переживали, что в любой момент в них могут узнать чужаков и наградят стрелой или ударом меча, – на них уже никто не обращал внимания. Жителей лесного замка волновало чудовище, которое заявилось к ним в гости. Вереницы воинов, облаченных в пурпурные плащи, с луками в руках бежали навстречу волшебникам. Один из лучников даже задел плечом Хмурого, но, оглянувшись и взглянув тому прямо в глаза, по-прежнему ничего не заметил и побежал дальше, лишь немного удивившись, на кого это он напоролся.

Хмурый обернулся к Сварливому, через плечо которого повис Прищуренный, и увидел, как у проказливого Иллюзиониста дрогнули веки.

– Эй! Я все видел! Да он не без сознания!

– Что?! – возмутившись, Сварливый сбросил товарища на пол, как мешок с картошкой.

– Да я только пришел в себя… – начал оправдываться Прищуренный, потирая спину и поднимаясь на ноги. – А ты мог бы и повежливее…

– Не лги! Ты отвел глаза эльфам. Ну, ты и сволочь, Прищуренный!

– А что, мне было так удобно! – невинно воскликнул маг. – Не нужно ногами передвигать. У Сварливого такое удобное плечо.

– Ну, я тебя сейчас…

– Хватит лгать, фокусник, Бансрот тебя подери! – Хмурый прищурился, пытаясь своим угрожающим видом выбить признание вины. – Ты все время притворялся! Еще с тех пор, как мы оказались в замке! Решил всю ответственность на нас скинуть, а сам ничего не делал! Знал, что мы тебя не бросим валяться где-то здесь!

– Не спорю, вы вправе сейчас устроить мне судилище с попытками устыдить меня и заставить покаяться, но предлагаю сделать это… несколько позже. – Последние слова волшебник произнес уже на бегу.

Остальные оглянулись. Галерея, в которой они находились, рушилась сегмент за сегментом. Колонны выпадали в стороны, как гнилые зубы, потолочные плиты падали одна за другой, и их рушащаяся вереница приближалась. В галерее был змей – это его огромное тело не могло в ней уместиться.

– Вперед! К дверям!

Волшебники едва успели. Оказавшись в донжоне и заперев за собой дверь на засов, они уже было подумали, что все позади, как стену за их спиной сотряс удар такой силы, что они отлетели не несколько шагов и рухнули на выложенный узорчатыми плитами пол.

– Яйцо не потеряли?! Вот и хорошо! Бегом отсюда!

Хмурый первым подал пример, ринувшись по главному проходу.

Внутри донжон замка Карнин-Вэлл, вотчины Дома Черного Лебедя, напоминал неф кафедрального собора. Левое и правое крыло были отделены колоннадами. Под высокие своды амфитеатром уходили помещения, к которым вели ажурные лесенки, – эти своеобразные дома напоминали птичьи гнезда. Полы холла были выложены темно-фиолетовыми коврами, к колоннам прислонились шесты распорок, с которых длинными, как занавес театра, полотнищами стекали драпировки с геральдическими изображениями Дома. И все это было освещено огромными искусно выкованными металлическими стойками в виде аркад с сотнями серебристых светильников. Должно быть, в другое время здесь было бы довольно уютно, но сейчас не лорд Дома сидел в центре холла на высоком троне, напоминавшем птичий насест, а сам незримый и безжалостный Хаос. И именно он правил тем безумием, что разливалось под сводами Карнин-Вэлла.

Все здание сотрясалось и ходило ходуном. Пол шел волнами всякий раз, когда монстр бил своей широкой головой в стену. Кто-то кричал, отдавая приказы. В высоком напевном голосе командира слышалось отчаяние. И пусть маги не понимали языка, они чувствовали: этот эльф знает, что все уже потеряно, что это рок стучится кованым кулаком, не оставляя шансов. И все же он не мог просто сидеть и ничего не делать. Тем временем сотни женщин и детей, стоя на коленях по сторонам главного прохода, совершали волнообразные изгибы и молились, закрыв глаза и будто бы ничего не замечая кругом.