Случай из практики - Кира Измайлова

– Так точно, госпожа Нарен, – угрюмо ответил Лауринь.

Нежелание даже пообедать за чужой счет доходило у него, как я успела уже заметить, до навязчивой идеи. Разве можно быть таким… хм… даже и определения-то с ходу не подобрать! Одним словом, подобным личностям самое место в какой-нибудь священной обители, а не в королевской гвардии.

За обедом меня посетила еще одна идея, тоже из разряда неприятных, но тем не менее достаточно интересная. Неужели Ференц Лагарста, поняв, что его намерения раскрыты, что единственный друг выведен из игры – а уж весть о несчастье, приключившемся со Старсисом, он рано или поздно должен был получить, – просто сдался? Нет, полагаю, это было совсем не в его характере. И, надо думать, старший его сын был замешан в занятиях вовсе не запретными искусствами. Скорее всего, Лагарста посвятил его в эту тайну, возможно, хотел сделать связным между собой и Старсисом. Хотя на роль связного больше подошел бы его внебрачный сын от кухарки: кто заподозрит неладное, если этакая деревенщина отправится в город, скажем, на ярмарку? За наследником-то наверняка слежка была бы весьма плотной… Но и Люций Лагарста, и тот оставшийся для меня безымянным парень погибли в пожаре. Старсис выбыл из игры, но, возможно, у него оставались преемники, надежные люди в охранном отделении, кто был посвящен в эту историю. Лагарста мог надеяться передать им весточку, но каким образом?

Я покосилась на лейтенанта.

У Лагарсты оставался только один сын, и тот – он ведь это знал, – не родной. И что же? Почему Лагарста не привлек и его к этому делу? Неужели пожалел, понимая, что наивный мальчишка, совершенно не умеющий врать, попадется моментально, даже не добравшись до адресата? А заинтересованные лица вытянут из него подробности послания запросто…

– Послушайте-ка… – Я искоса взглянула на Лауриня. – А кто решил, что вам стоит поступить на службу в гвардию – вы сами или ваш отец?

– Я, – недоуменно поднял на меня глаза Лауринь. – Отец не хотел, чтобы я уезжал, убеждал остаться, потому что… ну… в общем… Он считал, что столичная жизнь не для меня, у меня характер не тот, чтобы идти по головам и изворачиваться, а иначе, да еще без денег и связей, здесь ничего не добиться…

– Вы в этом уже убедились, я полагаю? – приподняла я бровь.

– Но я же все-таки не пропал, – упрямо произнес Лауринь. – И я… я все-таки надеюсь дослужиться хотя бы до капитана!

Я подавила усмешку. Лагарста был чертовски умен. Он мог просто приказать сыну остаться, и тот бы послушался, не сомневаюсь. Но он всего лишь выказал сомнение в его способности пробиться в жизни, очень умело выказал, надо думать. Ровно настолько, чтобы мальчишка загорелся желанием доказать отцу, в прошлом блестящему офицеру: он тоже кое на что годен. Да, Лагарста хорошо знал упрямство и силу воли своего неродного сына, он мог быть уверен, что юноша не сбежит обратно в поместье, столкнувшись с трудностями. Так оно и вышло…

Но на что рассчитывал Лагарста? Должно быть, он хотел, чтобы Лауринь завязал в городе знакомства с нужными людьми, через которых можно выйти на тех, кому можно доверять… И как он рассчитывал это контролировать?

– Лауринь, ваш отец наверняка давал вам наставления, с кем стоит и с кем не стоит водить дружбу в столице, – заметила я как бы между прочим.

– Ну да… – кивнул Лауринь. – Как обычно… Держаться подальше от богатых юнцов, не играть в азартные игры, не пить много, постараться не придерживаться никакой из партий… Ну, вы знаете, госпожа Нарен, как это бывает.

Конечно, я знала. При дворе вечно создавались коалиции, партии, команды приверженцев того или иного знатного человека, и держаться в стороне от всего этого было весьма сложно, особенно если ты простой лейтенант, а не независимый судебный маг.

– Только ни на игры, ни на вино у меня все равно денег нет, – заметил лейтенант. – А все эти придворные интриги…

– Ну, ну, – подбодрила я. – Удается вам в них не участвовать? Что вы делаете, если вас напрямик спрашивают, поддерживаете вы партию нейры Кларины Лессин или арная Терса Лаграма?

– А я, госпожа Нарен, прикидываюсь идиотом, который дальше забора вокруг плаца ничего не видит, и делаю вид, что не понимаю, о чем речь идет, – не без доли самоиронии ответил лейтенант.

– Удачное амплуа, – хмыкнула я. – Вы неплохо вжились в свою роль, должна заметить.

Лейтенант опустил голову, видимо, мое замечание пришлось ему не по вкусу.

– А отец не просил вас передать весточку кому-нибудь в городе? – спросила я напрямик. С Лауринем намеками говорить – себе дороже, он их воспринимает с большим трудом.

– Нет. – Лейтенант поднял голову и чуточку озадаченно посмотрел на меня. – Я даже удивлялся. Когда я уезжал, я спросил, не передать ли кому-нибудь письмо или на словах что-то, но отец сказал, что у него не осталось никого, с кем бы он хотел общаться…

– Вы уверены? – на всякий случай спросила я.

– Совершенно уверен, госпожа Нарен, – кивнул Лауринь. – Я всякий раз спрашивал, как домой заезжал, но он ни разу не просил меня ни о чем подобном.

Выходит, Лагарста все-таки сдался? Решил уберечь мальчишку? Единственного, кто теперь мог позаботиться о его искалеченных дочерях? Кто знает…

– В последний раз, правда, мне показалось, будто он колеблется, – сказал вдруг Лауринь неуверенно. – Когда я зашел к нему попрощаться и, как обычно, спросил, не хочет ли он кому-нибудь передать весточку…

– И в чем же выражалось его колебание? – спросила я.

– Ну… – Лауринь задумался, припоминая. – Он будто бы размышлял над чем-то пару минут, а потом улыбнулся и сказал, что ничего не нужно…

– И все? – Что-то не давало мне покоя.

– Потом, как обычно, сказал, чтобы я себя хорошо вел, – немного смущенно ответил Лауринь, – достойно служил и не уронил чести семьи… И все в таком роде.

– Лауринь, повторите это «все в таком роде», прошу вас!

Лагарста мог сказать что-то такое, чего лейтенант не понял сразу и, возможно, смог бы понять только спустя долгое время. И очень может быть, слова эти предназначались вовсе не ему…

– Он сказал… – Лауринь нахмурился, явно не понимая, чтó на меня нашло. – Он сказал «берегись людей, которые пытаются казаться слабее и глупее, чем есть на самом деле, которые скрывают свое истинное «я», они опаснее тех, кто преувеличивает свои способности, чего бы это ни касалось». А потом добавил… – Лауринь виновато покосился на меня, – «в особенности это касается магов и придворных». Он это дважды повторил – «магов и придворных». Я даже подумал, что это он о вас…

– Вот как… – Я нахмурилась.

Любопытно… Мог ли Лагарста рассчитывать, что об этих словах узнает кто-то еще? Хотя… Если он в самом деле был таков, как рассказывает о нем лейтенант, если он сотрудничал со Старсисом, значит, он был очень умен и проницателен. Мог Лагарста догадаться, что я – вовсе не «старший королевский дознаватель», как представил меня Лауринь? Почему нет? Должность такая, конечно, существует, но я ведь назвалась настоящей фамилией, и я очень похожа на деда, который был частым гостем при дворе во времена службы Лагарсты. Думаю, он легко разоблачил неуклюжую ложь сына, но почему-то предпочел оставить это открытие при себе.