Зовем вас к надежде - Йоханнес Марио Зиммель

Руки Линдхаута дрожали.

— Подождите, я помогу вам. — Кларк разорвал конверт. Из него выпала дюжина фотографий. Сотрудник ФБР проворно разложил снимки, стараясь подавить поднявшееся чувство тошноты.

На фотографиях была Труус — спящая и бодрствующая, кричащая и бушующая, прикованная к каркасу кровати в собственных испражнениях, Труус, говорящая прямо в камеру, с грязными спутанными волосами и слезящимися глазами.

Техники быстро пересняли все фотографии.

Линдхаут с такой силой судорожно сжал кулаки, что выступили жилы толщиной в карандаш.

— Эта свинья Брэнксом! — сказал он. — Эта проклятая свинья Брэнксом.

В этот момент снимки вспыхнули и мгновенно сгорели.

Линдхаут подбежал к телефону и рывком поднял трубку.

— Что вы собираетесь делать? — крикнул Кларк.

— Позвонить в советское посольство! Они никому не должны отдавать пленки и фотографии!

— Но тогда Брэнксом улизнет от нас!

— Мне плевать! Моя дочь умрет, если я не смогу убедить посольство, что документы из Вены — мое единственное оружие против Брэнксома.

— Подождите, профессор, дайте же нам минуту подумать…

— Нечего тут… Барышня, это профессор Линдхаут! — сказал он ответившему коммутатору. — Пожалуйста, соедините меня как можно скорее с советским посольством в Вашингтоне… Тогда поищите номер! У вас ведь должна быть телефонная книга Вашингтона. Что? Нет, конечно, нет. Зачем? Что там написано? Обо мне?.. Пришлите нам наверх несколько экземпляров… Да, сейчас же… Как?.. Нет, подождите с посольством, пока я снова вам не позвоню. — Линдхаут положил трубку.

— Что еще за экземпляры? — спросил Ховард Кларк.

— Экземпляры нью-йоркских газет. Послеобеденные выпуски.

— Что там?

— Боже, да откуда я знаю! — закричал Линдхаут, но тут же взял себя в руки. — Извините, господа, извините меня… Там что-то написано про меня. Не сердитесь на меня. Но ведь Труус…

— Мы на вас не сердимся, — сказал Кларк.

Раздался стук в дверь. Вошел молодой человек:

— Газеты…

Он передал их Кларку и снова исчез. Кларк бросил газеты на стол, и все увидели жирные заголовки:

Линдхаут выругался.

— Прекратите, — сказал Кларк. — Откуда газеты — а ведь это три крупнейшие газеты Нью-Йорка! — получили эти сведения?

— Понятия не имею! Но за этим наверняка стоит Брэнксом! Оборона нападением! А что ему — у него Труус!

Прочитав одну из статей, Колланж сказал:

— Здесь написано, что вы, мистер Кларк и я сегодня днем пришли в Бюро по наркотикам и потребовали встречи с главным инспектором Лонжи. Якобы вы, господин профессор, были необычайно взволнованны и кричали, что Брэнксом — босс «французской схемы» и, кроме того, что он приказал похитить вашу дочь.

— К сожалению, это действительно так. — Кларк огорченно посмотрел на Линдхаута. — Помните, я же вам еще сказал, что вы должны вести себя тише? Это репортерское дерьмо так и ждет подобных моментов…

Линдхаут хлопнул себя ладонью по лбу:

— Я проклятый идиот… Это я во всем виноват…

— Не волнуйтесь, теперь это не имеет никакого смысла, — сказал Кларк и обратился к Колланжу: — Что там еще написано?

— Все пишут о беспрецедентном скандале и требуют тотчас же арестовать Брэнксома. Они обвиняют его и…

Резко зазвонил телефон.

Кларк снял трубку. До него донесся озлобленный голос главного инспектора Лонжи:

— Что за паскудство, Ховард? Кто разрешил вам информировать репортеров? У вас на это не было никакого права! Вы в ФБР! Мы же договорились, что не будет сказано ни слова — ни слова, — пока не будет принято решение!

— Я не сказал ни слова, Томми!

— Тогда откуда дерьмовые листки все знают?

Кларк объяснил.

— Теперь уже ничего не поделаешь, Томми, — сказал он.

— Ничего не поделаешь! Вы знаете, что здесь творится, Ховард? Это только подлило масла в огонь! Звонил спикер палаты представителей! Вывалял меня в дерьме! Он будет ходатайствовать о моей отставке и о вашем аресте! Уже засуетились начальник полиции, мэр, ФБР и ЦРУ…

— А эти чего хотят?

— ЦРУ заявило, что речь идет о направленной и ловкой попытке советских служб обвинить в преступных деяниях такого порядочного и заслуженного человека, как Бернард Брэнксом. Все это является грязной выдумкой профессора Линдхаута. Его нужно тотчас выслать или посадить в тюрьму, или то и другое вместе!

— Идиоты!

— Они говорят, что профессор Линдхаут был в советском посольстве в Вене! Они говорят, что это дело было сфабриковано заранее, что это дело…

Пронзительно зазвенел второй телефон.

Один из техников поднял трубку. Затем он повернулся к Линдхауту:

— Вас!

— Минуту! Кто это? — спросил Кларк. — Подождите, профессор…

— NBC[68] — начальник службы новостей. Я знаю его голос.

— Включите громкоговоритель, Браун. Тогда мы все услышим, чего он хочет.

Техник сдвинул вниз какой-то рычаг и протянул Линдхауту трубку. Мгновение спустя по помещению разнесся низкий голос:

— Добрый день, профессор Линдхаут. Меня зовут Нортон, Патрик Нортон. Вы меня не знаете…

Линдхаут вопросительно посмотрел на Кларка. Тот сделал знак: отвечать! Линдхаут сказал:

— Я действительно вас не знаю, мистер Нортон.

— Разумеется, нет. Но вы сейчас в ФБР, как мне сказали в «Плазе». Наверняка нас слушают и сотрудники. Они вам подтвердят, что я начальник службы новостей телевидения NBC. — Голос приобрел ироничный оттенок. — На случай, если вы не знаете, дорогой профессор, — мы самая большая телевизионная компания Соединенных Штатов. Сегодня вечером в двадцать один час по Восточному стандартному времени в прямом эфире мистер Брэнксом выскажет свою точку зрения. Передача будет транслироваться телеканалами АВС[69] и CBS…[70]