Маледикт - Лейн Робинс

В часовне царили тишина и кромешная тьма. Кроме Маледикта, здесь не было никого. Арис отказался положить тело Аурона в одном помещении с убийцей и оставил его у себя. «Это мне только на руку, — подумал Янус. — Разум Ариса помрачен от горя, а Мэл…»

Янус в нерешительности остановился возле мраморного помоста. Кожа Маледикта была такой невероятной белизны, что даже запекшаяся кровь на губах казалась алой. Никто не обмыл его, не оказал почестей, причитающихся мертвым. И никто не сделает этого. Но презрение к ритуалу оказалось Маледикту только на руку, ибо помогло сохранить его тайну. Более того, пренебрежение сохранило ей жизнь… Янус заставил себя улыбнуться этой иронии, заставил себя думать, что он прав, что всё, написанное в книгах, которые он похитил у Джилли, — правда.

Набравшись храбрости, Янус положил руку на грудь Маледикту. Плоть юноши была холодная на ощупь и неподвижная, словно мраморная. Но когда Янус надавил пальцами на рану, из нее выступила свежая кровь.

Янус упал на колени. Спасибо тебе, Ани! Спасибо. Собственническая натура Ани, о которой говорилось в книгах, не давала Ей отпустить его, пока не выполнены условия сделки. Облегчение отняло у Януса больше сил, чем страх. Прошли долгие минуты, прежде чем самообладание вернулось к нему.

Сила Ани сохранит Маледикту жизнь, пока яд, добытый при итарусинском дворе, будет сохранять иллюзию смерти. Янус спланировал все до мелочей, предусмотрел любые повороты событий, и все-таки что-то пошло не так. Маледикт шевельнулся и получил удар гораздо более опасный для жизни, чем рассчитывал Янус: клинок достал до самого сердца.

Содрогаясь всем телом, Янус обернул Маледикта в саван, взял на руки и понес в залу.

Оставив парадные коридоры, Янус стал пробираться ходами прислуги; он спешил, не обращая внимания на гулкое эхо своих шагов. Здесь, в глубине старого дворца, коридоры покрывал многолетний слой пыли и паутины. Но, оказавшись на недавно отстроенной половине, Янус остановился в нерешительности. Лишь один, последний рывок отделял его от конюшни и поджидавшей кареты. Янус закрыл глаза, вверяя судьбу удаче и погруженному в траур дворцу.

— Еще чуть-чуть, Мэл, — проговорил он. — Скоро все закончится. Мы победим и будем вместе. — Янус заставил себя замолчать. Шепот из коридора, где никто не должен был находиться, мог привлечь внимание какого-нибудь любопытного лакея. И без того поднимется шум, когда эти болваны обнаружат, что тело Маледикта исчезло. Пусть лучше они думают, что Янус обезумел от горя и решил сохранить достоинство своего любовника, чем кто-нибудь заподозрит, что Маледикт выжил.

В коридоре было тихо, и Янус вынес тело Маледикта во двор, освещенный ярким, почти полуденным солнцем. Янус принялся моргать от слепящего света после темноты коридоров, но лицо Маледикта оставалось застывшим. Янус задрожал.

Уложив свою ношу на сиденье кареты, он крикнул кучеру:

— В Ластрест — и ни под каким предлогом не останавливаться.

Наемный кучер с ужасом оглянулся на сверток в руках Януса и тряхнул вожжами, посылая пару рысью.

Янус сплел пальцы Маледикта со своими, но они бессильно соскользнули, вялые и холодные. Янус боролся с накатывающей паникой. Маледикт все еще мог умереть. Рана такая глубокая, что, если Ани оставит его… Если Она откажется от сделки, Маледикт очнется лишь для того, чтобы до смерти истечь кровью на руках у Януса.

Сопоставив опасность тряской езды и преимущества скорости, Янус крикнул кучеру подстегнуть лошадей. Пара понеслась галопом. В подпрыгивающей карете Янус обнимал Маледикта все крепче, стараясь уберечь от вреда, который могли принести ухабы, и думал: «Хоть бы только чертов мальчишка сделал все так, как я его просил».

Желудок сводило от тревоги. Начался дождь, и Янус немного расслабился. Дождь будет им только в помощь. Янус стал размышлять, где теперь погоня и хватились ли тела Маледикта — а если так, то явились ли гвардейцы сначала к Арису, прервав его уединение, или сразу бросились вслед за ними. Теперь, когда Эхо был мертв, а Джаспера потрепал пес Адирана, гвардейцы не сразу решатся побеспокоить Ариса, а значит, потеряют драгоценное время.

Карета с грохотом въехала в ворота Ластреста. Янус выскочил из нее и понес Маледикта в дом.

Его неожиданный приезд переполошил прислугу. Янус, не обращая ни на кого внимания, направился в свою спальню. Там он уложил Маледикта на кровать, потом запер дверь на щеколду.

— Мэл? — позвал он.

Но Маледикт лежал, по-прежнему бледный и холодный, ни на что не реагируя. Янус нахмурил брови: действие сыворотки должно было уже прекратиться; удовлетворение от тщательно продуманного плана снова сменилось паникой. Что ему делать, если Маледикт умрет? Если он убил…

— Сэр, — входя через потайную дверь, позвал мальчик. — Вас так долго не было.

— Кто-нибудь тебя видел? — спросил Янус, разглядывая молодого человека. Стройный, словно клинок меча, темноволосый, бледный настолько, насколько пудра была способна выбелить его кожу. У Януса даже екнуло сердце.

— Нет, вы сказали никуда не выходить. А мне было так скучно. — Губы мальчика уныло опустились, и Янус рассмеялся.

— Извини, Мэл.

— Меня зовут не…

— Ведь это не так уж и важно, — проговорил Янус, поднимаясь. — Разве нет?

— Что это? — спросил юноша, проявляя кошачье любопытства и переменчивость интересов, как всякая шлюха.

— Ты, — ответил Янус, осторожно разворачивая Маледикта. — Подойди, взгляни.

— Это восковая кукла, — проговорил мальчик, приблизившись.

— Нет, — рассмеялся Янус.

Губы Маледикта сжались, ресницы дрогнули от упавшего на лицо лучика света.

— Мне это не нравится, — проговорил юноша, отступая. — Я хочу назад, в бордель.

Янус поборол желание просто выхватить меч. Было бы неразумно гоняться за мальчишкой по всей комнате, но ему не терпелось завершить задуманное, пока затягиваются раны Маледикта.

— И ты уйдешь, не получив платы? — спросил Янус, подбавляя в тон презрения. — Я еще не насладился тобой. А ты спал в моей постели, ел пищу и пил напитки, что я дал тебе.

Юноша приблизился, облизывая губы.

— Вы не станете…

— Не стану что? — спросил Янус, откидываясь назад на постели. Его ладонь скользнула на рукоять меча, спрятанного под саваном.

— Не станете заставлять меня прикасаться к нему… — и юноша кивнул головой в сторону Маледикта, который по-прежнему походил скорее на труп, чем на живую плоть.

Янус, чей гнев немного остыл, проговорил:

— Если бы ты прикоснулся к нему, я бы убил тебя. Им я не поделюсь ни с кем.

— Ну, тогда все в порядке, потому что я бы нипочем к нему не притронулся, — сообщил юноша, устраиваясь рядом. Янус привлек его ближе, целуя в мягкие губы, и тут же всадил в него меч. Юноша дернулся и задохнулся; кровь, горячая и соленая, хлынула Янусу в рот.