Питер Саржент. Трилогия - Гор Видал

импульсивна, к тому же ее небольшой грешок еще усугубляет дело, верно? Но на этот раз Роза оказалась права — Милдред действительно на нее набросилась.

— Почему?

— Это не наше дело, — холодно отрезала мисс Ланг. — Но я могу сказать, что до нервного срыва Милдред они были большими друзьями. Роза продолжала хорошо относиться к ней и потом, когда многие не захотели с ней общаться. Она даже приглашала их сюда на уикенды, чтобы Милдред могла отдохнуть и прийти в себя. И после этого — такое! Трудно даже поверить. Я-то считаю, что такие вещи не касаются никого, кроме Розы… Они не должны стать достоянием репортеров, собирающих сплетни. К тому же я убеждена, что вся эта ужасная загадка имеет очень простое решение. Надеюсь только, что полиция будет действовать достаточно расторопно…

— Прежде чем произойдет еще один несчастный случай? Еще одно убийство?

Она испуганно взглянула на меня.

— Нет, я не это имела в виду. — Но продолжать не стала. — Надеюсь, мы не опоздаем к ужину.

Она взглянула на свои часы в форме сердца, болтавшиеся на цепочке. Потом, переведя разговор на «Беседы о книгах», поднялась, и мы присоединились к остальным.

Гривс, восседавший в центре дивана, напоминал неудачный эксперимент чучельника. Он был в синем саржевом костюме, пропахшем нафталином и усыпанном, как снегом, белыми ворсинками. Этим вечером он стал не полицейским, а членом нашего небольшого кружка, но держал ушки на макушке. Остальные относились к нему как к старому приятелю. Про убийства никто не вспоминал. Разговор был немного скованным, но общим. Брекстон был в блестящей форме, что казалось весьма удивительным, учитывая, что он увяз по уши и на шее уже почти затягивалась петля. Мне даже показалось, что он приготовил парочку сюрпризов.

Одну существенную новость я узнал сразу же. Миссис Виринг, склонившись над подносом с мартини, шепнула:

— Бедная Элли все еще без сознания. Я ужасно за нее беспокоюсь.

— Она вообще не приходила в себя?

— Нет, она регулярно приходит в себя… и только лекарства ее отключают. Понимаете, приходя в себя, она начинает говорить какие-то бессвязные фразы. Просто ужасно. Мы все беспомощны… не остается ничего, кроме как молиться за нее.

— Вы ее видели?

— Нет, к ней не пускают никого, кроме врача и медсестры. Я хочу потребовать провести консилиум, и, вероятнее всего, они на это согласятся. Мистер Ренден, как ближайший родственник, конечно, возражать не будет.

— Консилиум?

— Чтобы установить, что с ней происходит.

— Вы хотите сказать…

— Она может потерять рассудок.

И на этой бодрящей ноте мы отправились ужинать.

Я вспоминаю, что в тот вечер осматривал стол с особым вниманием. Пикантность ситуации заключалась в том, что убийца сидел вместе с нами и спокойно ел тушеные томаты и омаров из Ньюбурга.

Но кто это был?

Брекстон казался самым спокойным, явно надеясь на свое абсолютное алиби; если он говорил правду и вскоре это подтвердит Элли Клейпул, то он спасен… Если, конечно, они вдвоем, как Макбеты, не расправились с ее любимым братом по причинам, слишком зловещим, чтобы их обсуждать в семейном кругу.

Когда подали десерт, миссис Виринг со странной отсутствующей улыбкой встала — и вдруг упала головой на стол.

Воцарилась мертвая тишина. Ее высокий бокал с глухим стуком упал на толстый ковер. Цветы, стоявшие в центре стола, разлетелись в разные стороны.

Мисс Ланг вскрикнула; ее высокий пронзительный крик был похож на крик испуганного попугайчика.

Остальные, окаменев, продолжали сидеть, лишь Гривс вскочил и отодвинул ее стул.

— Всем оставаться на местах! — скомандовал он.

2

Такого поворота дела не ожидал ни он, ни мы. Дворецкий торопливо побежал за валерьянкой, и через несколько минут миссис Виринг пришла в себя настолько, что смогла сказать с мертвенной бледной пародией на свою обычную улыбку:

— Со мной все в порядке… сердце… постель.

Ее отнесли наверх, и медсестра ее раздела, а Гривс вызвал врача.

Наша еще более поредевшая компания в это время сидела в гостиной, пила виски и поджидала Гривса, который вместе с полицейским в штатском обследовал бокал миссис Виринг, еду, стол и допрашивал слуг.

Наибольшее впечатление случившееся произвело на мисс Ланг. Я даже опасался, что с ней самой может случиться приступ.

— Бедная Роза… Я же знала, что это может случиться… Я говорила ей… Но она не хотела слушать… Это напряжение, ужасное напряжение… От него нельзя избавиться… Все было ясно с самого начала… Выпивка…

Гривс присоединился к нам примерно через час. На лице его читалось искреннее замешательство.

— Рад сообщить, что с миссис Виринг все в порядке. У нее хроническая сердечная недостаточность. Обычный приступ…

— Ее отравили! — Мисс Ланг взглянула на него широко открытыми остекленевшими глазами. — Я знаю, что ее отравили… Так же, как бедняжку Милдред… Это яд!

Именно так думали мы все.

Гривс без колебаний подошел к столу, где стояла бутылка виски и, вопреки правилам, налил себе солидную порцию.

Потом присоединился к нашему тесному кружку.

— Ей никто не давал ни таблеток, ни яда. Она спокойно отдыхает. С ней врач. Возможно, ей придется день-два провести в постели, вот и все.

Нам нечего было сказать. Мисс Ланг ему явно не поверила, остальные просто не знали, что думать.

— До завтра никому нельзя ее тревожить, — сказал Гривс, когда мисс Ланг решительно вскочила на ноги.

— Роза — моя старая подруга, сейчас она нуждается во мне, и я должна пойти к ней.

Автор «Маленькой веселой песенки» смотрелась героиней с головы до пят.

— К сожалению, я не могу этого позволить, — твердо заявил Гривс.

Мисс Ланг тяжело опустилась на место, ее лицо пылало от гнева. Гривс задумчиво посмотрел на остальных.

— Предстоит трудная ночь, — сказал он. — Хочу сказать, мы надеемся, что мисс Клейпул придет в себя и расскажет нам свою версию того, что случилось в ночь убийства ее брата. До тех пор пока мы не получим ее показаний, остается только ждать.

Воцарилось неловкое молчание. Все понимали, что он имеет в виду. Никто ничего не сказал: никто не осмелился взглянуть на Брекстона, который машинально чертил что-то карандашом в блокноте. Я почти был готов к тому, что он произнесет что-то из ряда вон выходящее, но он игнорировал Гривса.

— До тех пор, — продолжил Гривс, пытаясь изобразить сердечность, — вы можете делать что угодно. Лучше бы всем оставаться в доме, но мы не можем вас заставить. Если захотите уйти, пожалуйста, сообщите мне или одному из охранников. Я понимаю, это не совсем обычная процедура, но мы находимся в необычной ситуации, не