Путь империи - К. Д. Уинтворт

Несмотря на возраст, он был еще крепок. Литые мышцы, гордость всех Нарво, перекатывались под бархатистым красновато-бурым пухом, форма ушей приближалась к идеальной. Как и подобало его положению, перевязь была великолепна, а штаны изысканного покроя сшиты из тончайшей изумрудно-зеленой ткани.

Старейшина не назвал своего имени. Беседа будет не на равных.

— Я никого не опозорил, — сердито ответил Оппак, прижимая уши. — Я приносил пользу, укрощая этот дикий мир, как мне и было велено.

Он выбрался из бассейна, но не стал отряхиваться. Казалось, его пух мгновенно высох.

— И не моя вина, что эти создания настолько вздорны и упрямы. Я никогда не пренебрегал обязанностями, который вы взвалили на меня столько циклов назад, хотя мне они были в тягость.

Глаза старейшины вспыхнули. То, что он услышал, было непростительной наглостью.

— И что сказала бы Шиа кринну ава Нарво?

Его фрагта. Оппак попытался сохранить спокойствие.

— Шиа предпочла меня покинуть. Я ее не отсылал.

— Мы полагали, что вас держат здесь, подальше от всех остальных именно потому, что она оставила вас! — вибрисы старейшины дрожали от негодования. — После того, как вы безответственно пренебрегали мудростью своей фрагты — до такой степени, что вынудили ее уйти, то есть попросту прогнали ее… Мы будем глупцами, если дадим вам более почетное назначение!

Оппак попытался возразить, но не мог. Старая ворчунья действительно крайне раздражала его. И он был просто счастлив, когда она оставила его в покое.

— Я — законный правитель, — Оппак попытался сменить тему, чтобы почувствовать под ногами твердое дно. — Скажите, Нарво поддержат меня — или этот гладкомордый выскочка из Плутрака и дальше будет нас бесчестить?

— Мы сделаем что можем, — отозвался старейшина. — Но ваше пренебрежение долгом очевидно для всех. Если вы не способны как следует заботиться о туземцах, отданных под вашу опеку, то будет лишь справедливо, чтобы их препоручили власти кого-либо другого.

Он оглядел помещение.

— О чем вы думали, когда возводили столь нелепую постройку в качестве собственной главной резиденции? Как может джао чувствовать себя уютно в подобном окружении? — не дожидаясь ответа, он махнул рукой: — Идем. Свора дала разрешение забрать вас отсюда. Вас примут на борт нашего флагмана. И поторопитесь. Все представители коченов прибыли, и Наукра соберется очень скоро.

Именно этого он и ждал. Но что-то в поведении старейшины его встревожило. На орбите, на борту корабля Нарво, его кто-то ждал. Кто-то, чье имя он не решался спросить.

* * *

Никау кринну ава Нарво. Скверное предчувствие его не обмануло.

Она была из группы его родителей, и более неприятной неожиданности Оппак представить себе не мог. Он не сомневался, что Никау давно умерла — двадцать лет назад она уже была далеко не молода. И первые ее слова оказались такими же неприятными, как и его воспоминания.

— Глупец!

Она смотрела на бывшего Губернатора, и ее угловатое тело выражало «возмущение-и-негодование».

— Разве со мной недостаточно скверно обращались? — Оппак не стал утруждать себя изысканными позами и откровенно выразил гнев. — Сперва меня поселяют на этом пыльном валуне, я защищаю его от Плутрака и Экхат… а вы примыкаете к Плутраку и обвиняете меня в некомпетентности!

Глаза Никау налились сиянием, словно превратились в прожекторы. Лишь однажды, будучи детенышем, он видел ее в такой ярости.

— Да как ты смеешь стоять передо мной в такой позе, гладкомордый поплавок?!

Оппак непроизвольно попятился. До чего же он дожил! Испугаться этой старой скандалистки!

— Что еще вы можете для меня сделать? — он покорно прижал уши. — Нарво хотят, чтобы я предложил свою жизнь Плутраку?

Никау даже не скрывала, что с трудом сдерживает гнев.

— Ты предстанешь перед Наукрой и расскажешь о ваших самых упорных попытках покорить этот дикий мир, — она мрачно качнула головой. — Мне нет ни малейшего дела, поверят ли тебе. Главное — что ты больше не будешь позорить Нарво.

Ее поза откровенно выражала «сожаление-и-предчувствие-угрозы». Оппак подошел к креслу и уставился на новую перевязь и свежие светло-зеленые штаны, приготовленные специально для него.

— Люди — это раса безумных, и больше сказать нечего. Я старался больше, чем кто бы то ни было. А Эйлле кринну ава Плутрак наобщался с людьми и тоже повредился разумом. А может быть, изначально был глуп. Сейчас они осыпают его лестью, и он счастлив. Оставьте его здесь хотя бы на два орбитальных цикла, и они поднимутся против него так же, как против меня. Жаль, я этого не увижу.

— Жаль, что ты ничего больше не можешь сказать, — Никау швырнула брюки к его ногам. — А я скажу тебе правду, детеныш. Мне нужно, чтобы никто впредь не пятнал честь Нарво. А поэтому я буду в восторге, если увижу, как удх над этой планетой дают другому кочену. Эти негодные твари, которых по ошибке считают разумными, достаточно иссушили силы Нарво. Пусть теперь с ними мучается какой-нибудь другой кочен.

Он начал переодеваться, потом замер и посмотрел на нее.

— Даже Плутрак? — спросил он так гневно, как только смел.

— Нет, — Никау приняла позу «горечи-и-сожаления», — только не Плутрак. Конечно, приятно было бы посмотреть, как они увязнут в этой трясине. Но это будет слишком оскорбительно. Хватит и того, что из-за твоего дурного поведения статус Нарво сильно упал по сравнению с их статусом.

По телу Оппака пробежала дрожь, как от холода. Почему он не погиб при атаке Экхат? Теперь все винят в этом кризисе его, и только его — даже свои. Хотя истинная причина — измена Эйлле. Волна ярости смыла отчаяние — правда, ни то, ни другое не выразилось даже в движении вибрис. Единственное его преступление — то, что он не смог внушить туземцам достаточного страха перед собой. А Эйлле кринну ава Плутрак хочет, чтобы люди относились к нему, как к своему фрагте. Но этого он не дождется. Люди не уважают никого и ничего, даже друг друга.

Закончив возиться со штанами, Оппак почувствовал, что к нему возвращается уверенность, а вместе с ней и гнев. Ему не за что приносить извинения, подумал он, застегивая тугие пряжки на новой перевязи. Он делал только то, зачем был сюда направлен, и делал хорошо, пока, не появился Эйлле. Он, Оппак, убедит в этом Наукру. Нарво по-прежнему должны обладать удхом. Его выслушают. И даже, он уверялся в этом все больше, наложат взыскание на Лигу за ее действия.

— Глупец, — вновь услышал он голос Никау.

Можно не обращать внимания. Никау стара, и ее гнев — просто предсмертные судороги. В этом он был так же уверен, как и в остальном.

* * *

Ранним светом следующего планетного цикла, когда представители Своры высадились в Паскагуле, Эйлле вышел на посадочную площадку. Дипломатические корабли пошли на посадку, потом сюда же слетелась стайка кораблей. Ни одно расписание не могло обеспечить такой идеальной точности, что всегда ошеломляло людей.