Потомок Одина - Сири Петтерсен

А потом она почувствовала, что идут остальные. Хлосниан и Тейн. Колкагги. Имлинги в зале кричали и прижимались друг к другу, сбиваясь в центре помещения, подальше от камней. Между ними проходили Колкагги. Чёрные, как ночь, они выныривали из пространства между мирами, из стен, которых больше не было. За одного из них держался Хлосниан. Тейн и Инге держались друг за друга. Стражи обменивались дикими взглядами. Кто-то сделал знак Всевидящего, чтобы отпугнуть слеповство.

Хирка хотела попросить стражей подвинуться, но у неё не получалось закричать. Не получалось сообщить им, что вороны уже в пути. И они прилетели. Тысячи воронов. Они с криками появились из ниоткуда, пролетели между камнями и мгновенно заполнили весь зал. Она никогда не видела, чтобы вороны вели себя подобным образом. Туча крыльев и когтей, у которых была лишь одна цель.

Ример. Ример и окружающий его Поток.

Вороны описывали круги у него над головой. Чёрная живая колонна. Ворон, сидевший на посохе Ворононосицы, взлетел и стал частью стаи. Ример висел среди них. Волчьи глаза посреди смерча из птиц. Поток набирал силу, пол затрещал, а следом и потолок. Хирка прилагала много усилий, чтобы удержаться на ногах. Три окна лопнули, и вниз посыпались осколки, но остановились, достигнув Потока. Кусочки стекла повисли в воздухе и окружили воронов сверкающим разноцветным дождём.

Хирка увидела, что к ней идёт Тейн. Она посмотрела на него и молча с помощью Потока попросила его сделать что-нибудь.

Он отдал тебе победу в Равнхове. Сейчас твоя очередь отдать ему его победу!

Тейн улыбался так, будто видел Хирку впервые. Он кивнул ей, подошёл к лестнице и опустился на колено перед Римером. Члены Совета, которых он презирал всю свою юность, смотрели на него широко раскрытыми глазами. На него и на золотую корону у него на груди. Воин Равнхова. И он склонился перед Римером.

Эхо разлетелось по залу, когда имлинги попа́дали на колени. Сначала те, кто был ближе к сцене, а потом все остальные – как костяшки домино. Они опускались на землю, прикасались лбами к полу и становились похожими на маленькие холмики. Они признали Римера. По чёрным холмикам можно было определить местоположение Колкагг.

Хирка позвала Римера, но не смогла издать ни звука. Она закричала ещё раз, но звук её голоса остался в ней. Всё исчезало в ней. Она была поглотителем Потока. Она провалится сама в себя и пропадёт.

Эйр первой из членов Совета преклонила колени. Ворононосица склонилась перед Римером, и остальные члены Совета последовали её примеру. Некоторые сделали это с большей неохотой, чем другие, но они не могли допустить, чтобы Ворононосица осталась на сцене в одиночестве. Хирка чувствовала, как через неё течёт отвращение Римера. Он презирал их, независимо от того, стояли они или преклоняли колени.

Последнее, что она увидела, – Хлосниан, который водил руками по стене. Он не видел ни Совета, ни Римера. Он совершил путешествие через каменные врата и нашёл самый большой и самый первый круг воронов. Всё остальное не имело значения. Его пальцы отдирали плитки, чтобы расчистить врата, которые до сих пор были скрыты от мира.

Потом Хирка почувствовала, как её колени коснулись пола. Она упала. Сначала на землю. Потом провалилась в Римера. И всё залилось светом.

Хирка парила над землёй. Ей снилось, что она умерла. Или только что родилась. Перед её глазами проплывали зелёные хвойные деревья и белые эльфийские поцелуи. Она уже видела такой сон раньше, когда Ример нёс её по лесу от Аллдьюпы, когда спас её от падения.

Она улыбалась. Ример не понял. На этот раз она провалилась гораздо глубже, чем в Аллдьюпу. Он не мог достать её оттуда. Никто не мог. Она упала внутрь. Она видела мир таким, каким он был. Видела себя саму такой, какой была на самом деле.

Она скучала по воронам. Где она? На миг Хирке показалось, что она застряла в пространстве между пространствами. В пустоте между камнями. Но потом она почувствовала ветер на своём лице, тепло несущих её рук, дыхание около уха. Здесь что-то было. Между камнями не было ничего, а вот здесь что-то было. Возможно, она спит в Шлокне.

Но ей уже снился такой сон. Она бывала здесь раньше.

Тело больше не принадлежало ей. Оно было опустошено. Хрупкая оболочка, которая могла разбиться от порыва ветра. Чужеродная полость за волчьими глазами. За ней наблюдают. За ней наблюдает вечность. Нечто очень сильное.

Ей уже снился такой сон.

Тени разговаривали. Она не слышала их, не видела, только ощущала их присутствие. А потом она погрузилась во что-то холодное.

Снова одна.

Это ей знакомо намного лучше. Одна – это не сон. Одна – это действительность, такая, какой была всегда. Ведь все одиноки.

В траве мигали огоньки. Её окружала зелень. Она превратилась в насекомое, уползла и спряталась в лесной земле. И теперь, когда это, наконец, произошло, она не испытывала никакой радости. Но и никакого горя. Всё так, как есть. Покой.

Хирка поморгала, и картина окружающего мира прояснилась. Она никуда не заползла. Она лежала на подстилке на деревянном полу и смотрела на траву. До пояса её прикрывало серое шерстяное одеяло. Трава и пол? Она находилась в помещении и на улице одновременно. Она чуяла запах Римера. Где он? Что произошло? Сложенная квадратом куртка лежала рядом, но вся остальная одежда была на ней. Хирка приподнялась на локте. Тело ныло, как синяк, но никаких повреждений она не обнаружила – ни следов от ударов, ни ран.

Комната была пустой. Раздвижные двери распахнуты. Перед ней открывался вид на зелёные горы. Два ворона играли в потоках ветра. Они нырнули в пропасть и исчезли. Хирка находится высоко в горах. В Блиндболе.

– Теперь всё будет иначе.

Хирка вздрогнула и повернулась к говорящему. Посреди комнаты сидел мужчина с кожей цвета жареного миндаля. Его голова была гладко выбрита, он был одет в чёрное.

Колкагга.

Их разделяло отверстие в полу. Простой очаг. Над ним висел чугунный чайник, в котором заваривался корень илира. Чёрный мужчина перелил вар в чашу и протянул её Хирке. Она приняла её и выпила. Запах прояснил её сознание, чувства необычайно обострились. Чай имел вкус сотни разных вещей, путь каждой из них она могла отследить от огня до камня, сквозь землю и времена года. Она закрыла глаза. Чаша была неровной на ощупь. Всё было в точности таким, каким было.

– Ты понимаешь, что я имею в виду, – сказал он.

Хирка снова открыла глаза. Она понимала, что он имеет в виду, но не понимала, откуда ему об этом известно. Он смотрел на неё, избегая встречаться с ней глазами. Он смотрел куда-то ей за спину, как будто воображал, что она находится в помещении. Он говорил властно. Слова его были обычными, но их наполнял судьбоносный смысл. Хирке показалось, что она ждала встречи с ним всю жизнь. Она открыла рот, чтобы спросить, где Ример и что она здесь делает, но он прервал её ещё до того, как она успела вымолвить слово.