Стражи цитадели - Кэрол Берг

Сжатый белый шар солнца распух и покраснел, словно обожравшаяся, готовая к спариванию пиявка. Тонкие сухие перышки, сходившие в Се Урот за облака, отражали его свет и размазывали его по всему западному горизонту. К следующему закату я стану Наследником Д'Арната и лордом Зев'На, и мир изменится навсегда. К лучшему или к худшему — там будет видно. Я был полностью готов, кроме того, что касалось Сейри — моей матери. Сперва следовало позаботиться о ней.

В конце концов, я понял, что она пыталась сказать мне своими подарками. Когда она обнимала меня в тот единственный миг, прежде чем они забрали ее, я почти поверил тому, что она шептала мне. Но она не знала, что ее зеркало смогло показать мне мою душу — темное нечто, обнаженное моей силой. Во мне не таилось ни капли красоты.

Странна, что именно друзья Сейри — лейранский мальчик и раб — помогли мне увидеть истину еще яснее. Чтобы выяснить все необходимое для освобождения В'Capo и набрать силу для заклинания, мне пришлось просить Нотоль еще раз взять меня в путешествие. Я сказал ей, что все еще не могу решить насчет своего будущего, но если мы сделаем это еще раз, я буду знать точно. Так что Трое встретили меня в зале с кольцом, и мы заглянули в беднейшие кварталы керотеанского города, где воздух был пропитан голодом и болезнями, а людей снедала горечь и жажда мести. Я поглотил их ненависть, и сила забурлила во мне.

Парвен перенес меня на край чаши вулкана, где я видел трещины земной тверди, пылающие жидким огнем. А потом Нотоль привела меня в холодные, черные глубины океана, где я касался странных слепых тварей, обитавших там. Я обернулся одной из них, и на час всем, что я знал, стали холод, мгла и давящая масса воды, бывшая моей жизнью.

— Все это будет вашим, юный принц.

Я возненавидел лордов за то, что они заставили меня покинуть мирный океан. Они засмеялись и пообещали, что, когда я стану одним из них, я смогу путешествовать хоть к самым звездам. Пока мы странствовали, я задавал им сотни вопросов обо всем, что приходило мне в голову — включая и то, как действуют рабские ошейники, — а потом Зиддари оставил меня в моей комнате, слепого и скованного заклинанием. Все, что я мог сделать, — это вернуться к рабу и освободить его, как обещал. Но чего мне хотелось, так это спать и видеть во сне глубины океана или же снова вернуться к огромному кольцу и продолжить странствия вместе с лордами.

Так зачем же я освободил В'Capo? Я перегнулся через перила балкона, но не мог заглянуть на фехтовальную площадку, где он все еще был прикован к стене. Он был лучшим бойцом, которого я когда-либо видел, тем самым искусным учителем, которого я ждал, и к тому же казался благородным человеком. Даже добрым. Его страдание и моя сонливость не позволили мне прочесть намерения в его мыслях. Но когда он ослабил сонные чары, я почувствовал вкус колдовства дар'нети. Мягкое, слабое, рассредоточенное, словно пламя свечи вместо молнии. Мне казалось, с такой силой нельзя даже остановить бегущую киббаци.

Итак, в вечер моего последнего заката я решил, что должен отсрочить освобождение В'Capo. Я не хотел убивать его или снова запечатывать в рабский ошейник. Если он сумеет спасти свою жизнь и жизнь лейранского мальчишки, я не имел ничего против. Но я не мог позволить его столь высокому мнению о собственных способностях подвергнуть опасности жизнь моей матери. Если он потерпит поражение, умрут и Сейри, и он сам, и лейранский мальчишка. Я не хотел отвечать за смерть кого-то из них.

Что же касалось моего будущего, то, испробовав на себе настоящее колдовство дар'нети, я видел лишь один путь. Я не мог бы — и не стану — жить в такой слабости, потому что уже странствовал по ветрам мира вместе с лордами Зев'На. Мое место здесь.

— Как поживаете в этот незабываемый вечер, юный принц?

Дарзид шагнул на балкон позади меня.

— Жаль, что еще не полночь.

— Равно как и мне, — ответил он. И мне, — сказала Нотоль.

Мне тоже, — прогрохотал в моей голове голос Парвена, словно скатившаяся по дощатой лестнице бочка.

— Что мне следует сделать перед помазанием?

Дарзид опирался на перила балкона. Хоть я и не смотрел на него, но чувствовал, как он изучает меня — снаружи и изнутри.

— Ничего. Все произойдет в должное время.

— Я велел приготовить ванну, — сообщил я. — И еду. Я со вчерашнего дня не ел и не мылся.

— Купание — это хорошо, но никакой еды. Вы должны поститься, пока не придете к нам сегодня ночью.

Я не спрашивал почему. Скорее всего, причина бы мне не понравилась. На балкон вышел раб и встал на колени, разведя в стороны руки. Через одну из них было перекинуто льняное полотенце.

— Что будет с моими рабами и челядью после этой ночи? — спросил я, толкнув его ногой и кивком показав на дверь, чтобы он обождал меня внутри.

— Вам не стоит беспокоиться об этих слугах.

— Я хочу, чтобы они заснули. Ночью, прежде чем я уйду.

— Зачем?

Моей коже стало жарко от его испытующего взгляда.

— Я не хочу, чтобы они смотрели, как я ухожу, и думали об этом. Возможно, когда я стану лордом, я решу их всех убить. А может, и нет.

Последний краешек солнца скрылся за горизонтом. Дарзид улыбнулся и махнул рукой в сторону дверного проема.

— Ваше желание, разумеется, будет исполнено. Я ненавидел его.

Я нигде еще так не мерзла, как в Зев'На, даже в разгар зимы на горных тропах склона Серран. Темные стены выстужали плоть и душу, пока кровь, как мне показалось, не замедлила бег, а мои мысли не замкнулись в себе, как цветок лилейника, лишенный солнца.

Я не могла читать мысли, как дар'нети, или жить в чужом сознании, как лорды, но в тот краткий миг, когда я обнимала своего сына, я знала, что не ошиблась в нем. Последние месяцы я пыталась найти способ сказать ему, что он не был злым. Эти жалкие, пустячные вещицы оказались всем, что я могла найти или сделать поздно ночью или ранним утром, пока другие женщины спали. Я не была уверена, что он понял мое послание. Но он пытался спасти меня, он был мягок и извинился, когда мой арест сделался неизбежен. Поэтому я цеплялась за надежду, что он откажется от участи, уготованной для него лордами. Я сомневалась, что мне удастся сделать что-то еще. Я понимала, как много месяцев прошло. Возможно, уже завтра или в любой из ближайших дней ему исполнится двенадцать.

Мой допрос у лордов оказался на удивление легким. Старуха положила высохшие, иссеченные шрамами ладони мне на голову и завладела всем, что я знала. Это длилось не больше мгновения. Я почувствовала себя опустошенной, словно меня вырвало всем, что я когда-либо ела, но, по крайней мере, я никого не предала. Попытка Гар'Дены сохранить все кусочки мозаики по отдельности оказалась успешной — полагаю, единственной успешной частью плана. Старуха уже знала, что Гар'Дена был врагом лордов, и сообщила с некоторой досадой, что надсмотрщик Гернальд вот уже год как умер и его призвать к ответу нельзя. Так что, в конце концов, я получила объяснение нашему провалу. Надсмотрщик-зид, несомненно, и должен был подать мне сигнал и вызволить меня и Герика из Зев'На.