Стая - Франк Шетцинг

Чуть позже, когда Эневек пошёл к своей яхте, Делавэр увязалась за ним.

— А что это имел в виду Том? — спросил он. — С приглашением на ужин. Как будто твоё присутствие не так уж и желательно, а?

Делавэр смутилась и теребила прядку волос.

— Ну… Это всё случилось в дни твоего отсутствия. Я хочу сказать, жизнь полна неожиданностей, правда же? Иной раз сама удивляешься.

Эневек остановился и посмотрел на неё:

— Давай ближе к делу.

— Ну, в тот день, когда ты уехал в Ванкувер и больше не появился, — ты ведь просто исчез! А некоторые за тебя волновались. И среди прочих, эм-м… Джек. Ну, Джек мне позвонил. Собственно, он позвонил тебе, но тебя не было, и…

— Грейвольф?

— Он сказал, что у вас был разговор, — сбивчиво продолжала Делавэр. — Должно быть, это был хороший разговор. В любом случае, он хотел, я думаю, с тобой поболтать, и… — Она посмотрела Эневеку в глаза. — Это же был хороший разговор, или нет?

— Слушай, может, ты перейдёшь наконец к делу?

— Мы вместе, — выпалила она.

Эневек открыл рот и снова его закрыл.

— Я же говорю, иногда просто чёрт знает что! Он приехал в Тофино — ну, ты же знаешь, что он мне… то есть, что я с известным пониманием воспринимаю его точку зрения, и…

Эневек с трудом пытался сохранить серьёзность.

— С известным пониманием. Разумеется.

— В общем, он приехал. Мы немного выпили в «Шхуне», а потом спустились на причал. Он мне рассказывал о себе, я ему тоже о себе, и вдруг… раз — и… Ну, ты понимаешь.

— А Шумейкеру это совсем не нравится.

— Он ненавидит Джека!

— Я знаю. И ему нельзя ставить это в вину. Хоть мы вдруг и полюбили Грейвольфа, особенно ты, это ничего не меняет в том, что он тогда вёл себя просто как сволочь. Годами, если хочешь знать. Он и есть сволочь.

— Не больше, чем ты, — вырвалось у неё.

Эневек кивнул. Потом засмеялся. При всех несчастьях, которые творились в мире, он смеялся над каверзным личиком Делавэр, он смеялся над собой и своей злобой к Грейвольфу, которая была всего лишь досадой из-за потерянной дружбы, он смеялся над своей глухой, угрюмой жизнью здесь, он смеялся, выдавливая её из себя так, что было почти больно, и наслаждался этим освобождением.

Делавэр наклонила голову и смотрела на него непонимающе.

— Ржать тут не над чем.

Приступ его веселья грозил перейти в истерику, но он ничего не мог с собой поделать. Забыл, когда в последний раз так смеялся. Может, вообще никогда.

— Лисия, ты просто молодец, — он хватал ртом воздух. — Ты чёрт знает как права. Мы оба гады. Именно так! И ты теперь — с Грейвольфом. У меня в голове не укладывается. О боже!

Её глаза сузились:

— Ты надо мной смеёшься!

— Ну что ты, совсем нет. Я только… — Внезапно ему в голову пришла одна мысль. Такая, что он удивился, как она раньше не приходила. Смех его оборвался: — А где Джек сейчас?

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Может быть, дома.

— Джек никогда не бывает дома. А я-то думал, вы правда вместе.

— Боже мой, Леон! Мы же не поженились, если ты это имеешь в виду. Мы просто влюблены, нам хорошо, но я не слежу за каждым его шагом.

— Да уж, — пролепетал Эневек. — Это было бы не для него.

— А почему ты спросил? Хочешь с ним поговорить?

— Да. — Он схватил её за плечи. — Лисия, слушай меня внимательно. Мне нужно решить кое-какие личные вопросы. Попытайся найти его. Ещё до сегодняшнего вечера, если удастся, потому что не хочется портить Шумейкеру ужин. Скажи ему, что я… буду рад его видеть. Нет, правда, честное слово! Я по нему просто соскучился.

Делавэр неуверенно улыбнулась:

— Хорошо. Я ему скажу.

— Отлично.

— Вы, мужчины, очень странные люди. Правда. Дураки какие-то!

Эневек пошёл к себе на яхту, проверил почту и потом на минутку заглянул в «Шхуну» выпить кофе и поболтать с рыбаками. За время его отсутствия снова погибли два человека: вышли в море, несмотря на строгий запрет. Истерзанные косатками останки одного рыбака впоследствии прибило к берегу, а от второго не осталось и следа. Никто не испытывал желания его искать.

— А им хоть бы что, — с озлоблением сказал один из рыбаков, имея в виду тех, кто ходил в море на больших судах.

Им далеко не хоть бы что, хотел сказать Эневек, поскольку и их кораблям ничуть не лучше. Но промолчал. Говорить о большой взаимосвязи он не имел права, а люди в Тофино видели лишь свой уголок мира. Они не знали статистику роста крупных катастроф.

— Им всё это только в масть, — прорычал другой. — Они вычерпали все рыбные запасы и теперь подбирают остатки, а мы не можем даже сунуться в море. — И, приложившись к своему стакану, заключил: — Надо перестрелять этих проклятых китов. Надо показать им, кто тут хозяин.

Всюду прорывалось одно и то же требование. Убить китов.

Неужто всё было напрасно? Годы усилий — чтобы выжать из правительств несколько убогих, половинчатых постановлений о защите природы, — а теперь и их лишиться?

Эневек расплатился за свой кофе и пошёл на станцию. Зал ожидания стоял пустой. Он включил компьютер и начал прочёсывать интернет в поисках военных тренировочных программ. Многие сайты вообще не вызывались. Если в «Шато» им был обеспечен доступ к любой информации, то открытая сеть страдала от разрывов глубоководных кабелей.

Он наткнулся на сообщения о военных программах в бывшем Советском Союзе, и звучали они многообещающе. Большая часть дельфинов, морских львов и белух во время холодной войны была натаскана на поиск мин и заблудившихся торпед и охраняла Чёрное море. После краха Советского Союза животных перевели в океанариум Севастополя, и там они выступали с цирковыми номерами, пока не кончились деньги на прокорм и сотрудники не очутились перед альтернативой либо убить своих питомцев, либо продать. Некоторые животные таким образом попали в лечебные программы для аутичных детей. Других продали в Иран. Там их следы потерялись, что наводило на мысль, что они вновь стали предметом военных экспериментов.

Во время холодной войны между США и Советским Союзом шла настоящая гонка — кто создаст более эффективный отряд морских млекопитающих. После крушения государств Варшавского блока с дельфиньим шпионажем, казалось, было покончено, но лучшее мироустройство с победой великой державы не наступило. Израильско-палестинский конфликт дестабилизировал целый регион. Там подпольно подрастало новое, мощное поколение террористов, которые были в состоянии взрывать американские военные корабли. На дно уходило дорогостоящее оборудование, и его нужно было поднимать. Оказалось, что дельфины, морские львы и белухи во многом превосходят любого водолаза или подводного робота. В обнаружении мин дельфины работали в 12 раз эффективнее человека. Морские львы США, выпестованные на военных базах Чарльстона и Сан-Диего, обнаруживали мины с надёжностью 95 процентов. В то время как человек мог работать под водой лишь ограниченно, плохо ориентировался, вынужден был часы проводить в декомпрессионных камерах, млекопитающие действовали в своей естественной среде. Морские львы видели в самых плохих условиях освещения. Дельфины ориентировались даже в кромешной тьме, используя свой сонар, — издавая барабанную дробь звуков, они по эху могли определять местонахождение и форму предметов. Морские млекопитающие не знали устали, могли нырять десятки раз в день на глубину в сотни метров. И всегда, почти всегда животные возвращались назад.