Чердынец - taramans

люди были далеко — возле касс. Та-а-а-к… пара приставных шагов и я возле Вали, становлюсь чуть сбоку от нее. Приобнимаю за талию, а другой рукой — за попу, и шепотом в ушко, такое розовое от смущения и маленькое, сладенькое:

— Ну что ты, Валюша! Ты сама посмотри, какая она красивая! Разве можно ей не восторгаться! Это же шедевр! Вот я и любуюсь! Но — как шедевром! А вот ты, Валюша, такая свежая, нежная, ох какая хорошенькая!

Сначала она вроде бы пыталась отодвинуться, но, когда процесс пошел, а мое дыхание коснулось ее ушка, она даже чуть развернулась, чтобы мне удобнее было ее потискать за попу, и встала так, чтобы Галя, выйдя из кабинки, не заметила мой демарш.

— Валенька, милая моя! А еще колготки есть? А то у меня сестра… нет. Три сестры и мама еще. Ты не беспокойся — деньги у меня есть, и я за все заплачу, — сам оторвался от нее, вытащил из кармана деньги, и отобрав пальцем пятерку, сунул ей в карман платья, на поясе.

— Вот же ты… нахал! Отпусти, пойду посмотрю! Меня девки — прибьют! Это мы для своих оставляли!

Едва она отошла, я услышал голос Галины из кабинки:

— А я все слышала, Юрка! Ты и правда — нахал!

— А ты, прелесть моя, чудо как хороша! — ответом мне был тихий смех из все той же кабинки.

— Так, ловелас! А деньги у тебя откуда, ответь мне! — Галина вышла из кабинки, поправляя платье.

— Вот что за вопрос, Галя! Часть мне дала мама Света — на одежду. Часть — я заработал сам, на огороде. Ты же знаешь! — ага, а еще и двести рублей сверху, из своей заначки! Но зачем ей об этом знать?

— Нормальные колготки, беру, — это Галя обращается к Валентине.

Потом Галина просматривает те колготки, которые Валя вынесла из подсобки для Катрин, Светки, Нади и мамы, кивает головой — «подходят».

— Вы тут пошепчитесь немного, я пройдусь, может Володе что присмотрю.

— Стой! А туфли Юре? — вот молодец Валюша. У меня и из головы вылетело!

Мы втроем прошлись, посмотрели туфли. Моих размеров почти и не было.

— Не заказывают их, такие. Не ходовой размер. Вот если только эти? — она показывает мне почти классические туфли на небольшом каблуке, черные.

Я меряю, большеваты заметно… но это и хорошо — на дольше хватит.

— Нормально, — ф-у-у-х, с покупками вроде бы — все! Прикидываю — денег должно хватить, даже останутся.

Галя уходит смотреть одежду по рядам. А я остаюсь рядом с Валей. Она краснеет и мнется, видя, как я ее разглядываю:

— Юра! А ты в кого такой нахал?

— Наверное, в маму с папой. Хотя… думаю, мама тут не при чем. Значит — батя виноват.

Девушка улыбается.

— Слушай! А почему ты одна? Где остальные продавцы?

— Так сегодня же воскресенье! Кому охота в воскресенье работать? Вот меня и воткнули сюда. Должна была еще Наташка работать, но она наглая — «у меня дела, Валечка! Ты уж сама, одна как-нибудь!». Знаю, какие у нее дела — Мишка зовут! А я — самая молодая здесь в отделе, только в штат зачислили, после стажировки. А в воскресенье покупателей почти нет — привозы-то в будни бывают. Если кому что нужно — по субботам покупки делают. А сегодня все — отдыхают. Да и вообще… мы сегодня последний день работаем. В понедельник — выходной, а потом — учет на три дня.

Видя, что Галина бродит где-то по другим рядам, а в отделе больше никого нет, я подкрадываюсь к Вале, приобнимаю ее за талию. Вторая рука — на привычное место — на попу, широкую и полненькую. Такую — самый смак пожамкать!

Валя пытается оттолкнуть меня, отводит руки, но я, чуть поднимаюсь на носках и целую ее в губы. Они у нее податливые, мягонькие, чуть прохладные…

— Ты совсем сдурел, что ли?! — Валя шепчет, когда я отклоняюсь от нее. Но моих рук уже не убирает.

— Как же ты мне нравишься Валюшка-киска! — шепчу ей на ушко.

— У меня вообще-то парень есть? — Валя чуть слышно возмущается.

— И что? Мы же ему не расскажем, правда? Зачем ему расстраиваться?

У меня мелькает мысль, и я отпускаю Валю «на свободу». А ей это как будто и не очень хочется — на свободу-то.

— Валь! Я хочу подарок сделать — вот Гале, тете своей, и еще одной тете. Есть ли у Вас что-то из женского белья, хорошего?

— И много у тебя таких теть? — Валя скептично поднимает бровь.

— Таких, к моему глубокому сожалению, всего две. Но обе — красавицы. Ну — ты и сама видишь. А таким красавицам и белье нужно — красивое, правда ведь?

— Вообще-то — женский отдел — на втором этаже! — Валя не очень довольна.

— Валюшенька! Радость моя нежданная! Я же знаю, что ты такая же красавица внутри, как и снаружи. Не вредничай, солнышко. Помоги в моей просьбе. Ну хочешь — на колени встану? — и я начинаю валится на пол.

— Совсем сдурел! — Валя подхватывает меня и возвращает в вертикальное положение, — подожди, посмотрю, может что и есть!

Не было ее довольно долго. Потом она выходит со служебной зоны отдела и со вздохом кладет передо мной на прилавок с кассами, три довольно больших коробочки.

— Смотри… Вот это — черное, — тут Валя опять вздыхает, — ГДР… очень красивое! Вот — Югославия, тоже красивое, но цвет — дурацкий, желтый какой-то! А вот — белое, польское.

— Беру все три! — Валюшка удивленно поднимает брови:

— Ты что — сдурел? Ты знаешь сколько оно стоит? Двадцать пять рублей за комплект! Ну — что-то подешевле, вот польское, например. А ГДР — самое дорогое.

— А скажи мне, душа моя, почему ты с такой грустью смотришь на вот эту ГДРовскую коробочку?

— Почему-почему… нравится оно мне. Я даже примеряла его, тихонько, чтобы никто не видел, — Валюшка вздыхает.

— Так почему не купишь?

— Ты глухой что ли? Я ж тебе говорю — меня только приняли. Зарплата у меня — семьдесят рублей! И я еще ее не получала полностью ни разу. Премии — когда еще будут, если вообще — будут!