Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства - Николай Коняев

Мария Игнатьевна считалась поваром-инструктором при военторге, а фактически не работала.

Она почувствовала хорошее отношение Власова к ней, частенько устраивала истерику, а Власов за ней ухаживал, как за ребенком.

18.06.43 г.

//__ * * * __//

Показания А. Подмазенко от 28 июня 1943 г.

В июне 1941 года, перед началом Отечественной войны, я окончила военный факультет 1-го Харьковского медицинского института, после чего была направлена в действующую Красную армию.

В начале июля того же года меня зачислили на должность младшего врача отдельного полка связи 37-й армии, где и находилась до окружения этой армии войсками противника, то есть до 26–27 сентября 1941 года. Из окружения противника на сторону частей Красной армии вышла 1 ноября 1941 года.

В связи с назначением мужа — Власова А.А. командующим 20-й армией я вместе с ним прибыла в эту армию и при его содействии получила назначение на должность старшего врача медпункта штаба указанной армии.

В 20-й армии я пробыла до января 1942 года. 27 января 1942 года из Красной армии была демобилизована по беременности и уехала к родным.

Где находится сейчас мой муж Власов, я не знаю, но мне известно, что он, будучи заместителем командующего фронтом, в июне 1942 года попал в окружение противника. Однако вышел ли он к частям Красной армии — никаких данных об этом я не имею.

О том, что Власов попал в окружение противника, я узнала из письма работника полевой почты № 1550 Затравкиной, полученного мною в декабре 1942 года. В этом письме Затравкина сообщила, что Власов уже 6 месяцев находится в окружении противника и что адресованные ему письма направляются на базу III 1C № 64.

Последнее письмо от Власова было получено мною 27 мая 1942 года. В данном письме Власов сообщил, что по получении от меня ответа на это письмо он командирует за мной своего адъютанта — капитана Кузина Николая. Однако никто от Власова за мной не приезжал. Осенью 1942 года я посылала Кузину письмо, в котором просила его сообщить, что ему известно о судьбе Власова. Ответ от Кузина я не получила, и где находится сейчас Кузин, мне неизвестно.

О Власове я больше ни у кого не интересовалась, а также не справлялась о нем и в Управлении кадров НКО, так как считала, что он известит меня письмом, как только выйдет в расположение частей Красной армии.

Из разговоров с Власовым мне известно, что с Кузиным он был знаком по Китаю, где они находились в командировке в 1939 году. В начале декабря 1941 года Кузин был назначен к Власову адъютантом, и с этого времени и познакомилась с ним. Власов был очень доволен Кузиным, и между ними были дружественные взаимоотношения.

По 37-й армии Власов был в хороших взаимоотношениях с генерал-майором Мартьяновым — бывшим начальником Штаба армии, с генерал-майором Степановым — бывшим начальником артиллерии армии, который сейчас работает в Пензе начальником артиллерийского училища, с полковником (ныне генерал-майором) Голдовичем Александром Ивановичем — бывшим начальником инженерного отдела армии. С ним Власов находился в очень хороших, дружеских отношениях.

По 20-й армии Власов дружил с генерал-майором Лизюковым Александром Ивановичем — своим заместителем, с генерал-лейтенантом Сандаловым — начальником Штаба армии, а также с корреспондентом Карменом.

В связи с приказом Главного командования об оставлении города Киева части и штаб 37-й армии, в котором я служила старшим врачом медпункта, 20 сентября 1941 года оставили Киев и стали отходить на восток. Штаб армии передвигался на машинах позади частей, так как части участвовали в прорыве кольца окружения противника, созданного немцами, когда еще войска 37-й армии обороняли Киев.

Фактически об окружении немцами 37-й армии я узнала по прибытии в район села Семеновки близ города Яготина 26-27-го сентября 1941 года от бывшего командующего этой армии генерал-лейтенанта ВЛАСОВА Андрея Андреевича, с коим вместе выехала из Киева.

Ввиду сильного обстрела дороги, по которой следовала наша колонна, ехать на машинах стало невозможно, и по приказанию ВЛАСОВА все машины были уничтожены в лесу между селами Березанью и Семеновкою. Тут же все разбились на небольшие группы, и каждая самостоятельно стала выходить из окружения.

Я лично входила в группу, возглавляемую ВЛАСОВЫМ, состоявшую примерно из 30 человек.

Из-за сильного артиллерийского и минометного обстрела наша группа перешла лесом на небольшой островок среди болот, находившийся недалеко от деревни Семеновки. На этом островке скопилось около 1–1,5 тысяч человек, и он вскоре также стал обстреливаться немцами.

На следующий день с небольшой группой во главе с ВЛАСОВЫМ с этого острова направились в лесок, расположенный с другой стороны деревни Семеновки, откуда ночью перебежали через обстреливавшееся немцами поле в большой соседний лес.

Указанным лесом мы шли около трех дней группой в 10–15 человек работников штаба 37-й армии.

Вместе с нами, как я помню, следовали: начальник разведотдела штаба 37-й армии майор, работник политотдела армии политрук СВЕРДЛИЧЕНКО Евгений, остальных лиц я не знала.

В первых числах октября 1941 года мы подошли к деревне Помокли, что в 3 кмот села Соснова.

В связи с тем, что у нас не стало продуктов, а так же чтобы ориентироваться в обстановке, я с согласия ВЛАСОВА пошла в деревню, оставив остальных в лесу, переодев гимнастерку на свитер.

От местных жителей узнала, что на противоположном конце деревни находились немцы и что появляться посторонним здесь было опасно, так как накануне в Помоклях были убиты два немецких солдата, за что немцы расстреляли нескольких граждан.

В деревне я пробыла около часа и, достав продукты, возвратилась обратно.

Придя к выводу, что передвигаться большой группой дальше рискованно, начальник разведотдела и ряд других лиц от нас отделились и стали выходить из окружения самостоятельно, а я осталась с ВЛАСОВЫМ и политруком СВЕРДЛИЧЕНКО.

Следуя по лесу к селу Соснова, мы догнали одного из жителей этого села, возвращавшегося из деревни Помокли, фамилию я его не знаю. Последнего мы попросили помочь достать для нас гражданскую одежду. О себе ничего ему не говорили, но по нашему виду он знал, что являемся командирами Красной армии.

Оставив ВЛАСОВА и СВЕРДЛИЧЕНКО невдалеке в лесу, с этим гражданином я зашла в село. Как затем узнала, в селе находились немцы, которые занимали школу в противоположном конце села, где проходила через Соснову дорога.

Из этого села мы ушли на следующий день, не будучи никем задержаны. Я и ВЛАСОВ ночевали здесь у одной старухи, имевшей сына и дочь, а СВЕРДЛИЧЕНКО — у гражданина, с которым я пришла в Соснову.

Припоминаю также такой случай. Когда СВЕРДЛИЧЕНКО находился у местного жителя поселка Сосновы, в его дом заходил немецкий солдат и вымогал у хозяйки сало, молоко и яйца, но последняя ему отказала их дать, заявив, что ничего не имеет. Солдат ударил пистолетом женщину и ушел, не обратив никакого внимания на присутствовавшего политрука.