Охотник за смертью: Восстание - Саймон Грин

— Насколько же далеко простираются эти туннели? — спросил Шторм, пытаясь сделать вид, что совсем не устал. Но голос выдал его с головой.

— Этого никто не знает, — ответил тридцать второй Длинный Лэнк. Бывший фабричный клон выглядел все таким же прозрачным и истощенным, но, как и Шторм, отказывался оставаться в штабе. И, как и Шторм, он с трудом поспевал за остальными. Естественно, что их тянуло друг к другу. — Карты этого лабиринта существуют только в головах у «отверженных». Но никто из них не знает всей карты — только отдельные участки. Это необходимая мера — на случай, если кого-нибудь из нас захватят в плен. «Отверженные» уже много веков роют эти туннели, гак что карта постоянно меняется. Временами мне кажется, что когда-нибудь я не сумею утром найти дорогу в сортир.

Люди Вольфов тоже роют туннели. Это здорово усложняет жизнь. Иногда две команды землекопов натыкаются друг на друга, и начинается резня. Война продолжается и под землей. Война кротов. Правда, наемники долго не выдерживают здесь, внизу. Боятся, что их раздавит обвалом. А вот «отверженные» чувствуют себя здесь как дома. Им кажется, что все эти тонны металла и камня над головой обеспечивают им дополнительную защиту. Психи, что с них взять. Не обижайтесь, ребята.

Окружавшие рассказчика десятка два мятежников заулыбались, ничуть не обиженные его словами.

Шторм ухитрился вдохнуть поглубже и задал следующий вопрос:

— А на какую глубину уходят туннели? По-моему, мы спускаемся уже несколько часов. Еще немного, и без скоростного лифта нам до поверхности не добраться.

— На поверхности сегодня обойдутся и без нас, — сказала Алиса-Призрак. Шторм ей нравился, и она старалась держаться к нему поближе, что не вызывало у Александра ни малейшего восторга. Алиса-Призрак была старой, низенькой и уродливой, а меха ее никто не чистил с тех самых пор, как они были чьими-то шкурами. В довершение всего старуха была очевидно безумна. Она ободряюще улыбнулась Шторму и попыталась взять его за руку, которую он ловко отдернул. Видно было, что это происходит далеко не в первый раз. Но Алиса не огорчалась.

— Мы ведем вас в один из залов собраний, — весело сообщила она. — Теперь ты увидишь, где принимаются самые важные решения. Не волнуйся, это не очень глубоко. Глубоко под землей живут всякие опасные твари. Они привыкли к темноте и знать не знают ни о войне, ни о погоде. Мы стараемся их не беспокоить, а они нас обычно не жрут. Не волнуйся, касатик, старушка Алиса-Призрак тебя защитит. Со мной ты в безопасности.

Шторм вяло улыбнулся. Он вовсе не чувствовал себя в безопасности. На всякий случай он сделал вид, что внимательно глядит вперед — вдруг это отобьет у старухи охоту беседовать. Рэндом с трудом сдержал улыбку. В свое время Шторм был заядлым сердцеедом. Руби тяжело вздохнула, и Джек тут же забыл об Алексе и повернулся к ней. Руби хмурилась и сердито сжимала губы.

— Не люблю гулять, — заявила она в пространство. — Мы что, на курорт сюда приехали? Где все эти их лазутчики и страшные твари из глубины? Я хочу хоть немного поразвлечься. Не затем я тащилась на Технос III, чтобы гулять пешком, как старушка в дорогом санатории. Хочу кого-нибудь убить.

— А девушка мне нравится, — заметил Длинный Лэнк. — Вот у кого правильный образ мыслей!

Они шли все вперед и вперед. Шторм с трудом поспевал за своими товарищами — с каждым шагом дышать становилось все труднее. Даже общество Алисы-Призрака не могло заставить его ускорить шаг. Рэндом чувствовал себя свиньей. Сам он с каждым днем чувствовал себя все лучше и выглядел все моложе, а Шторм на глазах старел. Когда-то они были братьями по оружию, а сейчас скорее смахивали на отца с сыном. Шторм пока молчал, но Рэндом знал, что его старый друг не мог не заметить растущей разницы между ними. Сам Джек старался по возможности об этом не вспоминать. Да, впервые за долгие годы он чувствовал себя прекрасно. Но ему не хотелось думать о том, во что он превращается. Рэндом немного приотстал, чтобы оказаться рядом со Штормом. Он сам не понимал, зачем он это делает — по дружбе или из жалости.

— Зачем мы здесь? — тихонько спросил у него Шторм. — Война — она для тех, кто помоложе. А мы с тобой, Джек, староваты для этого дела. Нам бы сидеть в трактире у огонька и рассказывать истории о своей бурной юности. Мы это заслужили, Джек. Мы пролили достаточно крови в боях за свободу. Почему мы должны начинать все по новой?

— Потому что война еще не кончилась, — ответил Рэндом. — Мы же принесли клятву, разве ты забыл? Мы поклялись кровью и честью, что будем сражаться против Империи, пока не победим — или пока не погибнем.

— Это клятва безусых юнцов, — возразил Шторм. — Тех, кто ничего не знает ни о войнах, ни о политике, ни о том, как на самом деле устроена Империя.

— Ты хочешь сказать, что больше не веришь в наше дело?

— Конечно, верю! Я же здесь, верно? Я просто говорю, что пора кому-нибудь другому принять у нас знамя. Какому-нибудь юнцу, у которого не стынут от старости кости и кто по утрам не кашляет по полчаса, разрывая легкие. Мы сделали все, что могли. Я слишком стар, чтобы умирать в чужом мире среди чужих людей, сражаясь за свободу нескольких фабричных клонов.

— У тебя скоро откроется второе дыхание, — сказал Рэндом. Но слова его прозвучали неубедительно, поскольку он сам не слишком верил в то, что говорил. — Скоро тебе станет получше.

— Черт возьми, прекрати меня опекать, Рэндом! — ответил Шторм.

Дальше они шли молча.

В какой-то момент первый из «отверженных» внезапно остановился и поднял руку, призывая остальных последовать его примеру. Мятежники встали как вкопанные. В тусклом свете факелов они вглядывались в темноту и прислушивались. Шторм беспокойно вертел головой, но Рэндом и Алиса-Призрак были слишком заняты, чтобы обращать на него внимание. Рэндом нахмурился и растормозил подсознание, чтобы с помощью новых способностей понять, что происходит. Но в результате лишь услышал какой-то глухой стук. Источник его постепенно приближался.

— Что это? — тихо спросил Рэндом. — Кто-то идет?

— Это лазутчики Вольфов, — объяснила Алиса-Призрак. — У них есть машинки, которые засекают любое движение во всех ближайших туннелях. Они уже близко. Держитесь!

В руках мятежников моментально появилось оружие. В основном это были топоры и мечи, но попадались и цепи. Рэндом и Руби придвинулись друг к другу и выхватили мечи, повернувшись к Шторму спиной. Увидев это, Шторм тоже потянул меч из ножен. Глухой стук становился все громче. Рука Рэндома автоматически потянулась к дисраптеру, но вытаскивать его Джек не стал, подумав о том, что может наделать луч, когда начнет отражаться от стен узкого туннеля. Оставалось надеяться, что люди Вольфов тоже об этом подумают. И тут правая стена с грохотом треснула, и из пролома посыпались вооруженные люди в боевых доспехах. Двигались они на удивление быстро. Сервомеханизмы громко скрипели, но не будь их, наемники не удержали бы огромные мечи и топоры, с которыми они обрушились на стоявших плотной группой мятежников.

Закипел бой. Мятежники были быстрее своих тяжеловооруженных противников. Они ловко уворачивались от ударов огромных топоров и сами находили уязвимые места в доспехах нападавших. Развернуться в тесном туннеле было практически негде. Бурлящая толпа заполнила его от стенки до стенки. Мятежники ни секунды не стояли на месте, останавливаясь лишь для того, чтобы нанести очередной удар. Те, кто помедленнее, падали, обливаясь кровью, под ноги сражающимся. Мало кому удавалось подняться снова. Мечи и топоры мятежников не могли пробить толстую броню Вольфов. Но у доспехов есть и слабые места — там, где соединяются несколько пластин. Надо было лишь суметь их найти. К несчастью, закованные в броню люди Вольфов могли выдержать не один десяток ударов, в то время как мятежникам хватало и одного. А еще у Вольфов были огромные топоры и сервомеханизмы, многократно усиливавшие удар, так что мятежник, подставившийся под него, падал, разрубленный надвое. И кроме того, людей в доспехах было гораздо больше, чем «отверженных».