Дневник - Генри Хопоу

как теперь без карты? — все же уточнил Витя, чувствуя за собой вину, хоть ни в чем и не был виноват.

— Забей, — отозвался Илья. — Я все помню.

— Рили? — удивилась Вика.

— Рили.

— А много? — спросил Витя, уже роясь в кустах. Он искал свой Разводной Ключ, боясь, что навсегда его потерял.

— Все, что было на еще рабочем экране, то и помню.

За его ответом последовала череда вопросов, на каждый из которых он дал разъяснение, ничего не утаивая. Он выдал им свою горе-способность — великолепную, отличнейшую память, так понравившуюся мне и все больше и больше раздражающую его. Он рассказал им и о первом дне своей жизни, о лице мамы, ее звонке рыдающему от счастья уже подвыпившему отцу. Пересказал Вике их первую переписку. Витьке сообщил, что познакомились они во вторник.

Кончено, все его слова для них были неподтвержденной доказательствами мешаниной, в которую трудно поверить. Но они поверили. Доказательства же появились потом, когда Илья привел их в указанную ранее точку на карте, не по картам и навигатору — по памяти.

— О-ФИ-ГЕТЬ, — удивилась Вика, — МОЖ-НО!

— Согласен с тобой. Это же просто кайф — знать и помнить все, что когда-либо видел, слышал, думал… Вот бы мне такую память! Но нет! Мне достались только родимые пятна в неудачных местах! Тьфу! — От плевка в траву Витя сдержался, там мог находиться его Ключ. Он шагнул в зелень и торопливо начал перебирать каждую травинку.

— Ты чего? — спросил Илья.

— Не «чего», а «кого»! — Все-таки Витька плюнул, а еще сморкнулся, кашлянул и чихнул. Под его ногами ничего не нашлось. — Ключ пропал!

— Сначала нужно най… — не закончила Вика, заметив колышущуюся на ветру тряпку на проезжей части. Ветер катил ее по дороге и отдалял от них. — Вот же она, тряпка, совсем рядом, значит и Ключ где-то недалеко. Сейчас я туда сбегаю.

— Брось эту затею. А если еще один дебилушка потеряет управление? Мне б Ключ найти, а тряпка… Тряпка всего лишь тряпка.

— Но…

— Действительно, Вика. Тряпка не так важна, а вот Ключ… — Илья вспомнил скрежет металла и то, как у Вити прокрутилась рука, а вместе с ней и сам Витя. Он представил себе одну единственную картину и подошел к обочине. Оказался прав: Разводной пылился в двадцати метрах от них. В момент удара его отбросило намного дальше, чем представлялось Илье. «Хорошо, что водила не забрал его с собой», — подумал он. — Вот же он, Витька, лежит.

В беге на двадцатиметровке Витьке не нашлось бы равных. Он пропылил по обочине и вернулся обратно к промятой колее, по которой им следовала двигаться дальше, как утверждал навигатор и Илья.

В том микро-ДТП Ключу досталось больше всех: едва замятая рукоятка, небольшая вмятина и царапины с въевшейся в них черной краской «приоры», которой разбило не только правую фару, но и раскурочило все правое крыло. Можно сказать, Ключ родился в рубашке.

— Теперь-то я тебя в обиду не дам. — Виктор водрузил губки Разводного на плечо, удерживая рукоять травмированной рукой, локоть которой уже не болел — Ключ знал свое дело, за это отдаю ему должное. — Идем дальше, если наша «оперативная память» нас не надула.

Илья молча пошел вперед. Он не ответил. Он думал. Нет, он не вспоминал изображение карты, оно и так было у него перед глазами. Его кое-что смущало, тревожило — мои импульсы. Сильные импульсы, которых не бывало раньше. Особенно сильные — за несколько секунд до безмозглого водителя, чудом успевшего повернуть руль. Илья почувствовал их, пусть даже адресованы они были не ему. Обычно, думал он, импульсы сопровождаются голосом, но Профессор молчал.

Да, я молчал, но только для Ильи. На самом деле я командовал Федором, так звали водителя такси… во всяком случае так он представлялся пассажирам.

«Импульс были, слов не было, — продолжал Илья, думая, что сберегает от меня свои мысли. — Почему он ограничился только ими? Почему не сказал заранее, что готовится какая-то напасть? Импульсы были… Значит, он знал, что таксист… Если таксист… Знал ли Профессор, что напастью станет автомобиль? Знал. Тогда почему не сказал? Не посчитал нужным, заведомо зная исход последствий? Возможно… А если?..»

«Профессор, — наконец обратился он ко мне весь потрепанный, — что это только что было?»

«Не знаю», — соврал я.

«А что думают Разводной и Кейси?»

«Ничего. Они рады, что все обошлось. Ключ, конечно, негодует, но не считает свое состояние критическим».

«Импульсы… Они…»

«Я выставлял защиту. Что-то мне не понравилось».

«А Кейси? Ключ? Они не защищали? Их все устраивало?»

«Они не предполагали. Они слабее меня. Слабее нас с тобой».

«Ты защитишь нас?»

«Постараюсь», — вновь соврал.

«Клянись».

«Клянусь». — Снова вранье. В моих планах уцелеть должен был только Илья.

— Эй, Молчаливы Боб, далеко еще? — спросил Витя. — Колея уже не колея, а тропинка, да и от тропинки скоро ничего не останется. Видишь, на ней трава растет, значит по ней никто не ходит.

— Во-первых, кто такой Молчаливый Боб?

— Не помню, где-то слышал… Память у меня не твоя.

Илья кивнул.

— Во-вторых, по этой тропе ходят, правда очень редко, иначе бы ее тут уже не было.

До Родниковой улицы с домами-квадратиками на изображении карты в голове Ильи оставалось, по его прикидкам, полтора-два сантиметра, а если учитывать масштаб — полтора-два километра.

— Кто-нибудь заметил, кто был за рулем такси? — спросил Илья, потому что это его беспокоило, хоть он и старался не подавать виду. Да и за общением время летит быстрее.

— Так эта была такси? — удивилась Вика.

— Ага. Даже я успел заметить эту желтую приблуду у него на крыше, — отозвался Витя. — Только водителя не видел, как не видел и пассажиров.

— Надеюсь, их и не было. Я бы с таким никуда не поехала. Он, небось, под наркотой. Думаю, по его лицу можно было понять, что лучше вызвать другую машину. Эх, лишь бы не было внутри пассажиров…

— Может он был и не под наркотой. — Витя перекинул Ключ на другое плечо. — Может и водителя вовсе не было. А если и был, то пойди разбери. Боюсь предположить, что это очередная проделка Козлова и его шмоньки.

— Витя! — Вика пригрозила ем пальцем. — Что за словечки?

Витя закрыл рот на замок.

— Я тоже этого боялся, потому и завел разговор, — сказал Илья.

3

Пришло время пояснить, отчего я больше не собирался защищать друзей Ильи, отчего покушался на их жизни.

Все зашло слишком далеко… И совсем не по плану. Не по моему плану.

Все это время я управлял эмоциональным состоянием своего маленького