Доверие - Пенелопа Дуглас

Вдалеке, еле различимая, из окна на них смотрю я, подперев подбородок руками. Мне лет семь-восемь, не больше.

Сложив распечатку, отдаю ее Калебу.

– До сих пор не верится, что ты здесь, – шепчу я. – Ты действительно покинул пределы Колорадо.

– Пришло время, – отвечает он.

Я резко вздыхаю. Его слова буквально сбивают меня с ног, словно грузовик.

Что?

Не веря своим ушам, я слезаю с шины и поворачиваюсь лицом к нему. Голос у Калеба низкий, но мягкий. Четкий и веский. Он заговорил.

Калеб заговорил.

Обогнув шину, он подходит ко мне.

– Мой дом там, где ты, – тихо произносит парень.

Я качаю головой. Понятия не имею зачем. То ли не верю, что наконец-то его слышу; то ли не могу поверить, что не помню, почему изначально разозлилась, черт побери. Будто камень с души упал. Это все, что я хотела услышать.

Парень тянется к заднему карману, достает серую книжку в мягкой обложке, которая кажется знакомой, и вручает мне.

– Я нашел книгу.

Забрав ее, вижу название. «Сирены Титана». Мы читали этот роман в рыбацкой хижине. Собирались закончить по возвращении домой, однако потом обнаружили, что случайно забыли его там.

– После твоего отъезда я вернулся в коттедж и начал читать сначала.

Внимательно слушая, я уже влюбляюсь в звук его красивого голоса, бархатистого и успокаивающего. Слова пока еще получаются растянутыми с непривычки.

– Вслух, – добавляет Калеб.

Он тренировал речь последние шесть недель, читая вслух.

Я вытираю уголок глаза.

Приблизившись, Калеб ласкает мое лицо и ловит слезу, прежде чем та упадет.

– Теперь ты слышишь себя лучше? В одиночестве?

Слабо улыбаюсь. Он нашел мою записку. Глаза парня по-прежнему выглядят грозно, зато тон… выдает неуверенность. Калеб беспокоится, что я больше его не хочу.

– Думаю, я готова слушать нас обоих, – отвечаю. – А ты?

Кивнув, он поясняет:

– Мне тоже нужно было этому научиться. Я должен был услышать себя. Прости… что это заняло так много времени.

Уголки моих губ приподнимаются в улыбке. Нагнувшись, Калеб целует меня. Я обвиваю руками его талию, и тепло мгновенно разливается по телу.

Калеб…

Он начинает неторопливо, постепенно ускоряя темп, погружает язык в мой рот, затем покусывает и оттягивает нижнюю губу.

– Куда ты, туда и я, – шепчет парень в перерывах между поцелуями.

– Ты везде будешь счастлив?

Я бы с удовольствием обосновалась в Чапел-Пик когда-нибудь. Или даже лучше в той хижине. Правда, после реконструкции и расширения. Но сперва у меня есть планы. Калеб отправится познавать мир со мной?

Сделав паузу, он смотрит мне в глаза и заявляет:

– Без тебя не буду. В этом я уверен.

Вот все, что я хотела знать. Если мы вместе – значит дома. Место значения не имеет.

– Я люблю тебя, – говорю ему.

Калеб касается моего носа кончиком своего.

– И я тебя люблю.

В груди все сотрясается. Я пытаюсь не разрыдаться, словно имбецилка. Хотя слышать это приятно. Наконец-то.

Мы целуемся и обнимаемся. Мысленно я уже планирую, как мы проведем месяцы, оставшиеся до начала занятий в школе дизайна.

– Продолжай говорить, – умоляю я.

Мне нравится его голос.

От низкого смеха Калеба голова идет кругом.

– Что я должен сказать?

– Что угодно. – Я улыбаюсь. – Может, почитаешь мне?

Подхватив под бедра, он поднимает меня и направляет мои ноги вокруг себя.

– Покажешь свои книги? – бормочет парень напротив моего рта.

– Они в моей спальне.

Поймав мои губы зубами, он произносит мрачным, многообещающим тоном:

– Я на это надеялся.

Улыбнувшись, крепко прижимаю его к себе, пока Калеб несет меня в дом.

Калеб

Пять лет спустя…

Я провожу большим пальцем по ее губам. Она раскачивается на мне сверху, трется и вбирает мой член в себя.

Боже, эта девчонка любит палатки. Черт возьми.

Тирнан выгибает спину, продолжая трахать меня; ее волосы спадают каскадом вдоль позвоночника. Откинувшись назад и опершись на одну руку, второй удерживаю ее за талию.

Твою мать, детка. Я испускаю стон.

– Калеб, – жалобно скулит она, впивается ногтями мне в плечи, наклоняется и целует мои губы.

От ее вкуса и жара голова идет кругом. Тирнан разбудила меня десять минут назад, на рассвете, и оседлала уже во второй раз за последние шесть часов.

Как легко во мне пробуждается желание к моей прекрасной девочке.

С пляжа доносится шорох и хруст гальки. Кто-то из лагеря уже проснулся. Сжав в кулаке ее волосы, крепче прижимаю Тирнан к себе, чтобы она не шумела.

Девушка замедляется, дышит более размеренно. Мы не хотели бы поставить себя в неловкое положение перед другими, однако она продолжает двигать бедрами. Неторопливо. Беззвучно. Ее язык касается моих губ, и в моем проклятом животе все переворачивается. Черт, Тирнан сводит меня с ума.

– С тобой так хорошо, – произносит она одними губами напротив моего рта. – Я люблю тебя, малыш.

Сердце переполняется чувствами. Лапая и сжимая пальцами ее грудь, мечтаю впиться зубами в податливую плоть.

Мой член пульсирует, разгорячается. Я задерживаю дыхание, а Тирнан продолжает трахать меня, доводя до безумия своим сексуальным телом.

Мы кончаем, прерывисто дыша, и стараемся сохранить молчание, пока ее влажная киска сжимается вокруг моего члена. Излившись в нее, запрокидываю голову назад, содрогаюсь и погружаюсь так глубоко, как только возможно.

Хватаю ртом воздух. Черт.

Она падает на мою грудь, и вместе мы валимся обратно на спальные мешки. Крыша нашей красной палатки усеяна каплями утренней росы.

За годы походов и путешествий, среди всех палаток, коттеджей, погрузочных платформ пикапов и мотелей, в которых мы ночевали, Тирнан особенно сильно возбуждается в палатках. Не знаю почему.

Я целую ее, сжимая волосы на макушке, и притягиваю к себе.

– Не хочу тебя отпускать, – выдыхаю. – Даже в туалет.

Она смеется.

– Придется. Сегодня твоя очередь.

После напоминания недовольно ворчу. Ненавижу кормить его этой отвратной мерзостью.