Юдоль - Сергей Малицкий

Кай не сказал ни слова. В руке его уже давно был метательный нож. За его спиной замерла, затаила дыхание Каттими.

— Ты должен будешь отыскать всех и сделать то, ради чего все это затеяла твоя мать. Хотя она-то конечно уж предусмотрела какую-нибудь хитрость, чтобы обмануть всех. Поэтому ее посланница будет умерщвлена. Эшар всегда любила использовать кого-то, мне даже интересно, как она на этот раз думает избежать участи вновь оказаться на престоле? Я бы опасался ее, парень. Или думаешь, что слуги Пустоты хотят убить эту девку только из-за пустых подозрений? А что ты скажешь, если твоя мать в последний момент не сама отправится на престол, а убьет тебя, сольет из тебя кровь и понесет ее в Анду, чтобы завершить все и без твоего участия? Она может.

— Я слушаю, — проговорил Кай.

— Ты должен дойти до Храма и завершить все, — твердо сказал Истарк. — И мы забудем об этой истории как о кошмарном сне. Теперь твои вопросы. Старика с именем Хара ты найдешь в Хастерзе. Но не рвись на встречу с ним, он тебе не нужен. Хару убить нельзя, он всегда частью себя мертв, поскольку всегда правил смертью. То есть он всегда частью себя на престоле, а сила его в тебе уже есть. Или ты не попробовал его меча, который способен высасывать жизненный дух из любого? Кстати, это самое большое чудо, которое тебе удалось. У тебя не было никаких шансов. Я восхищен!

— Дальше, — потребовал Кай.

— Где найти твою мать, я пока не знаю, — продолжил Истарк. — Она сотни лет убегала от слуг Пустоты, так что удивляться тут нечему. Но она где-то недалеко. Поверь мне. Паркуи, который и в самом деле последние годы отзывается на имя Данкуй, тоже в Хастерзе. Я бы даже сказал, что ты всех загнал в угол. Паркуи самый расчетливый из всех. Если бы не твоя мать и не Хара, я бы сказал, что самый опасный. Если ты сладишь с ним, то сладишь с последним. Постарайся. Нам всем это нужно.

— Дальше, — повысил голос Кай.

— Проход в долину находится в ее северной части, — продолжил Истарк. — Я никогда не искал его, потому что гор для меня нет. Я появляюсь там, где хочу. И путешествую ногами или на лошади только из любопытства. Во всяком случае, во время Пагубы, которая ведь не война слуг Пустоты против людей, а закипание котла на углях, которые вы сами же и ворошите. Но вернемся к долине. Когда-то проход в долину был открыт, и многие пытались попасть в нее и даже попадали. Но никто из них не вернулся. Думаю, что никто и не дошел до цели. Эти двенадцать очень боялись потерять власть и силу. Власть они потеряли, но их сила осталась при них, пусть даже они и не властны над нею пока. Вся равнина вокруг Анды охраняется магией двенадцати. Там слуги Пустоты ничем не смогут помочь тебе, охотник. Там ты все должен будешь сделать сам, иначе эти пакости, которые происходят в Салпе и в моем мире, никогда не кончатся. Конечно, если твоя матушка не окрутит еще какого-нибудь дурачка и не родит еще одного Кира Харти или что-то вроде того.

— Это все? — спросил Кай.

— Так-так, — задумался Истарк. — Что же ты еще хотел узнать? Да! На воротах Парнса тот же знак Пустоты, что и на груди каждого храмовника. Только он чуть более подробный. Двенадцать лучей — двенадцать престолов. Шесть кругов и шесть крестов — шесть мужчин и шесть женщин. Все просто.

— Семь мужчин и пять женщин, — не согласился Кай.

— Нет, мой дорогой, — рассмеялся Истарк. — Шесть мужчин и шесть женщин. Эти двенадцать были достаточно сильны, чтобы выбирать, какую проживать жизнь, но в этом заклинании учтена их подлинная сущность. Пусть эта тайна будет твоей неразгадкой. Мать заставила тебя испытывать жажду, я добавлю немного любопытства. Все остальное просто. Ишхамай — дочь Асвы. Сиват — посланник правителя моего мира. Скажем так, представитель пострадавшей стороны. Зачем Сиват пометил голову Хары крестом — спросишь у самого Сивата, надеюсь, такая возможность тебе представится. Хотя я и не понял, откуда ты об этом узнал.

— Зачем это все? — прошептал Кай. — Зачем эти храмы, эти смотрители, эти дробилки, смерти, зачем?

— Это не против людей, — улыбнулся Истарк. — Это против двенадцати напыщенных мерзавцев. Каждый из них мнил себя богом, а может, даже и являлся им, а бог без веры в него что цветок без влаги. Как еще мы могли отомстить им? Или ты думаешь, что их муки, когда они возвращаются на престол, — это случайность? Это безверие и пустота. Вот что это такое. Они питаются верой.

— А вы болью и муками! — вдруг яростно выкрикнула за спиной Кая Каттими.

Кай метнул нож мгновенно. Он должен был пронзить Истарку гортань, но вместо этого вдруг почти замер, остановился в воздухе, и Истарк легко, пусть и медленно, плавно, поднял свой черный меч и отбил летящий нож в сторону. Затем он сделал шаг вперед и снова стиснул кулак левой руки. И Кай повалился на пол, как повалился на пол стол, только не стал разрушаться и осыпаться трухой, а просто перестал владеть ногами и руками, оплыл, свалился в ногах Каттими безвольной плотью. А потом вперед шагнула девчонка, и Кай увидел невозможное. Она была нисколько не медленнее слуги Пустоты, успела подставить под удар Истарка серый меч, и черный матовый клинок, столкнувшись с серым, разлетелся на множество осколков. И изумление еще не успело стереться с лица Истарка, как его голова вместе с изумлением полетела в сторону, а затем и голова, и все тело слуги Пустоты начало осыпаться пеплом.

Кай не терял сознание ни на минуту, но когда Истарк обратился в прах, то охотник словно очнулся после тяжелой болезни. Поднялся с пола и жадно напился из чайника, не чувствуя, что вода горяча, но понимая, что жажда не уменьшается. Кивнул Каттими на тихий вопрос: «Как ты?» — забросил на плечо ружье и вышел во двор.

Лошади стояли у коновязи, небо снова было низким, проглотив без остатка вершину горы, между узких окон-бойниц, смотрящих во двор, кружился снег. Кай уже понимал, что никакого прохода из Парнса в Запретную долину и в самом деле нет, но пошел к двери, ведущей в покои обитателей Парнса. Она не была заперта. За дверью обнаружилась пустынная трапезная, кухня с потухшими, чуть теплыми очагами, со сгоревшим на плитах молоком, кладовая, не блещущая богатством, библиотека, стоявшие в которой корзины с пергаментной трухой не оставляли никаких надежд на обретение мудрости или знания.

Каттими следовала за Каем, словно ждала от него каких-то слов, но он не знал, что ей сказать. Ему казалось, что сейчас не нужно говорить ничего, нужно немного времени, чтобы уложить все в голове. Или уложить в сердце, потому что все сказанное Истарком, даже если оно было не только ложью, но и на какую-то толику правдой, ничего не меняло в Каттими, оно только добавляло что-то к ней. Но не меняло. Так зачем было говорить хоть что-то? Тем более что наверху спутников в любом случае ждало дыхание недавних смертей. И, как надеялся Кай, избавление от жажды.

На лестнице он поднял окровавленный обрывок балахона, которым Истарк вытирал меч. Миновал отполированный усилиями многих поколений камнерезов зал второго этажа и ступил в огибающий двор Парнса коридор. Обитель мудрецов Хилана оказалась скромна. Друг за другом шли узкие кельи. Дверей в них не было, будто никто из обитателей каменных закутков не считал нужным хоть что-то скрывать от своих собратьев. Теперь в узких проемах запеклась кровь. Все старцы были убиты.