Архимаг Вестероса - Алексей Буслаев

что он хочет выжить и честно служить новой владычице Вестероса. Лесть приятно ласкала слух Дейенерис, однако я, зная, насколько хитер этот прохвост, предложил не откладывать дела в долгий ящик. Дейенерис и Бейлиш недоуменно посмотрели на меня, а я сказал, чтобы лорд Бейлиш дал клятву честно служить королеве Дейенерис Таргариен, ничего не утаивая и не пользоваться своим положением ради достижения личных целей. Само собой в обмен на верную службу, Дейенерис сохранит его место в малом совете и его бордели и позволит распоряжаться средствами королевства, разумеется, уточнив, что чем богаче Вестерос, тем богаче будет сам Бейлиш. Если дела королевства пойдут на спад, то Бейлишу срежут доход, вплоть до лишения его бизнеса.

Бейлиш подумал и согласился, отчего я злобно потирал руки. Он-то думает, что клятва это лишь слова, но я наложил на него заклинание магической клятвы, и теперь он будет терпеть сильную непрекращающуюся мигрень, если утаит хоть монету из казны. Точно также я расписал клятву о непричинении вреда для Дейенерис и её потомков. Вот ему будет сюрприз. И пожаловаться можно только ей. Ни мухлевать, ни спекулировать никак низ-зя. Проще говоря, я помог Дейенерис, подарив ей хорошего и умного управленца, который будет из кожи вон лезть, лишь бы королевство богатело.

Войско имени Таргариенов спустя еще некоторое время подошло к Королевской гавани. Мы шли напрямик к столице, не трогая земли отдельных лордов. На Бобровый утес, Риверран и Винтерфелл, Дейенерис пойдет позднее. Для неё сейчас важно захватить столицу, где сидели её предки. Наша огромная орда подошла почти вплотную к стенам. На стене я заметил бледного короля Джоффри и не менее бледного Тириона, которые о чем-то переговаривались. Чуть позади от них стояла красный от гнева Киван, бомж и Джейме. Пицеля и Вариса я и вовсе не видел, может, сныкались куда.

Я усилил голос Дейенерис Таргариен, дабы она могла говорить и её слышали.

— Я королева Дейенерис Бурерожденная из дома Таргариен. Я пришла вновь занять свой трон по праву наследования. Сдайте столицу, и я буду милосердна. Я не трону ваших жен и детей, стариков и немощных. Я не хочу проливать кровь своих подданных. Если вы не откроете ворота, я возьму город силой и убью всех, до кого дотянутся наши воины. У вас время до заката.

Голос Дейенерис раскатистым громом разлетелся по всей королевской гавани и задел окрестности. То есть сослаться на тот факт, что, мол, ты не слышал, тупо не удастся. Доппель под невидимостью пронесся в Красный замок и проник в тронный зал, где на Железном троне сидел Джоффри Баратеон и нервно перебирал пальцами увенчанную оленями корону. В абсолютной тишине рядом стояли Киван, Джейме и Тирион Ланнистеры.

— Ну и что будем делать? — испуганным олененком спросил Джоффри.

— А что тут можно поделать? — спросил уже Тирион.

— Я знаю выход, — сказала Киван и достал из рукава маленький темный флакон.

— Дядя, ты рехнулся? — в унисон раздались голоса братьев Ланнистеров.

— А я не тебе и предлагаю. Тебя, Джейме, наверняка казнят за то, что ты убил её отца. А ты, Тирион, еще можешь выжить.

— Деда, я боюсь, — очень робко сказал мальчик на троне.

— Помни, ты мой львенок, а львы ничего не боятся, — заботливо сказал Киван и сделал знак рукой. Два безмолвных гвардейца привели в тронный зал еще двоих детей Серсеи. Они были явно испуганы, но ободряющая улыбка дедушки будто придала им сил, и они подошли к зловеще чернеющему трону, где сидел их старший брат.

— Киван, пусть ты и десница, но это безумие. Если хочешь сам умереть, неволить не стану, но подумай о детях. Они не хотят умирать, — глухо ответил Джейме, глядя на своих детей. Все трое златоволосых «Баратеонов» подошли к матери и взяли по флакону.

— Мирцелла, Томмен, Джоффри, знайте, я люблю вас больше жизни. Вот выпейте.

— Мы умрем, дедушка?! Это больно?

— Мы просто уснем, — сказал он и залпом выпил свой флакон. Тирион и Джейме попытались помешать детям, но все трое уже опрокинули содержимое в себя.

— Выплюньте, выплюньте живо! — крикнул Тирион, чей голос будто всколыхнул густеющий мрак. Однако четыре тела уже улеглись на пол и закрыли глаза.

Доппель с легким хлопком испарился, а я сказал Дени, что её ждет Железный трон. Когда я это сказал, ворота в город распахнулись, будто приглашая новоявленную королеву войти. Дейенерис не спешила входить, ожидая подставы, но её не было. Вместо этого вперед вышел Варис и доложил, что Красный замок ждет свою королеву. Дени тяжело вздохнула и приказала армии следовать за ней. Я же окружил девушку тремя Личными защитами на всякий случай и пошел следом. Путь до Красного замка занял где-то два часа. Дейенерис шла не торопясь, плюс моё присутствие рядом придавало ей уверенности. Пустые улицы, конечно, не добавляли городу уюта, но и не особо мешали.

Красный замок стоял непоколебимой скалой, возвышаясь над целым городом. Буровато-красный цвет его стен напоминал кровь врагов Эйгона, когда тот только прибыл покорять западный континент. Ворота в замок были открыты, а Золотые плащи, выстроившись по струнке в два ряда, молча провожали взглядами Дейенерис и её людей. Варис показал краткий путь в тронный зал, где королеву драконов уже ждали.

Тирион и Джейме Ланнистеры стояли на коленях около остывающих трупов и негромко плакали, роняя горячие слезы на тела. Четыре чистокровных Ланнистера так и лежали у подножья трона.

— Кхм-кхм… — кашлянула Дейенерис, и братья Ланнистеры подскочили на ноги, с удивлением взирая на платиновую блондинку.

— Ваше Величество, — хором проговорили братья и синхронно (репетировали, не иначе) упали на колени. Дейенерис посмотрела на них с плохо скрываемой злостью и жалостью.

— Не нужно этого лицемерия, я и без вас знаю свой титул, — брезгливо процедила последняя из Таргариенов. — Безупречные, взять этих двоих и под стражу. Не подпускать никого, кроме меня или Гарола.

— Вас будет ждать суд. Настоятельно не рекомендую сопротивляться, иначе вы в лучшем случае станете трупами, а в худшем я вырву ваши души и посажу к вашему отцу. Покажись, Тайвин.

Из моего посоха потекла легкая дымка, и из неё сформировался силуэт пожилого поджарого седовласого мужчины лет шестидесяти.

— Отец?!

Призрак Тайвина попытался что-то сказать, но его скрутило от боли, он задрожал и забился в конвульсиях, не в силах вымолвить хоть слово или звук.

— Разрешаю говорить, раб, — сказал я,