История династии Романовых - Эдвард Радзинский

В это время его военный министр Д.А. Милютин с горечью записал в дневнике: «Какое поразительное и прискорбное сравнение с той обстановкой, при которой вступил я в состав высшего правительства 13 лет назад! Тогда все стремилось вперед; теперь все тянет назад. Тогда государь сочувствовал прогрессу, сам двигал вперед; теперь он потерял доверие ко всему, им же созданному, ко всему, окружающему его, даже к себе самому».

Брат Костя и военный министр Д. Милютин – только они остались от того, прошлого времени. Ибо военная реформа по-прежнему не закончена. И он уже не может расстаться с деятельнейшим министром. Хотя чувствует его молчаливое неодобрение.

Впрочем, в 1874 году великому князю Константину Николаевичу стало не до реформ. Случилось невообразимое, неправдоподобное, страшное!

Сын великого князя Никола, главный плейбой романовской семьи, оказался вором!

Вступив на престол, Александр стал главой большой романовской семьи. Но не сумел, как его отец, поддерживать железный порядок в ней.

Его сестра Маша, как мы уже рассказывали, тайно обвенчалась с графом Строгановым и родила от него детей.

Императору все труднее становилось быть хранителем устоев в августейшей семье. Он сам весьма открыто жил с Екатериной Долгорукой. У них тоже были дети, о которых все знали. И другие Романовы последовали его примеру… Брат Костя, еще недавно в дневнике осуждавший любовные интрижки императора, теперь открыто жил с балериной Кузнецовой. С балериной жил и великий князь Николай Николаевич. Да и сам императорский балет все больше напоминал бордель при дворце. Кареты молодых великих князей часто дежурили на улице Росси, где помещалось балетное училище, – «высматривали дичь». Роман с балериной стал бытом великих князей. Так что на балетных спектаклях глаза публики были устремлены на императорскую ложу. И если кто-то из многочисленных Романовых зачастил смотреть, как танцует очередная молоденькая балерина, публика тотчас делала вывод. И многие из великих князей традиционно начинали свою сексуальную жизнь со связи с балериной (не избежал этого и последний император Николай II в пору, когда был наследником).

И вечером в театре толпа видела то же обнаженное тело, которое ночью ласкал брат Цезаря.

Неким знаком наступившего разложения романовской семьи стала потрясшая двор и общество история сына великого князя Константина – великого князя Николая Константиновича, любимого племянника государя.

И государь, и Константин назвали своих первенцев Николаями в честь отца. Обоих Николаев ждала трагическая участь.

После безвременной смерти наследника (Никса) главным красавцем в большой романовской семье считался другой Николай (Никола – как его звали в семье) – сын великого князя Константина.

В Мариинском театре устраивались знаменитые петербургские маскарады.

Как и положено на маскарадах – здесь властвовала маска, и оттого греховно мешались под масками царицы света и полусвета..

Великий князь Никола был здесь частым гостем: двухметровый красавец – «украшение правого фланга», кумир петербургской золотой молодежи. Но однажды маленькая стройная кошечка в венецианской маске, скользя между танцующими, приблизилась к нему.

Так состоялась эта встреча, которую следует назвать «роковой».

Фанни Лир, истинная француженка с опасным огнем в крови, родилась в Новом Свете. Родиться она явно опоздала: золотой век авантюристов – Казановы и Калиостро – век XVIII, увы, миновал. Да и место рождения – провинциальная пуританская Америка – было для нее весьма неудачно. И жажда приключений погнала ее прочь из Нового Света – в Старый.

И уже вскоре она принадлежала к тем очаровательным созданиям, которые порхали по грешным европейским столицам, разбивая сердца и, конечно же, состояния. Она называла себя «танцовщицей», чтобы не называться кокоткой.

Но она была блестящей кокоткой. И, конечно же, она очутилась в тогдашнем Вавилоне – в Париже.

Осенью в бархатный сезон блестящие дамы полусвета перемещались из жаркой столицы Франции на многообещающий Лазурный берег, куда приезжали очень богатые русские. Сюда, как писал поэт, «русская белуга шла метать золотую икру». Приезжали кутить и веселиться «новейшие русские» (как их тогда называли в России) – разбогатевшие купцы и фабриканты. Здесь бывала и августейшая семья, и придворные. В Ницце умирал наследник Никс, сюда приезжала поправлять здоровье императрица со свитой, здесь подолгу жили великие князья и русская аристократия.

И Фанни не замедлила свести очень близкое знакомство с весьма немолодыми и весьма богатыми русскими. Эти господа – «представители серебряной старости» (как она их называла) – так не походили на бережливых французов. Они легко прокучивали и проигрывали целые состояния. И наша Фанни им в этом охотно помогала. С этого момента видение такой далекой и такой богатой северной столицы вошло в ее сердце.

Как и положено истинной авантюристке, огонь в крови не давал ей засиживаться на одном месте – гнал по свету. И вот уже она – в нашей северной столице.

В Петербурге Фанни Лир на некоторое время задержалась в «серебряных объятиях». Но обворожительная царица петербургских кокоток (и, естественно, сотрудница Третьего отделения) англичанка Мабель рассказала ей о неутомимом искателе любовных приключений великом князе Николе.

Фанни все поняла правильно: «серебряный» период окончился и должен начинаться «золотой». И далее все шло по плану. Фанни, конечно же, была замечена. Адъютант великого князя послан к ней. И уже вскоре осчастливленный великий князь рассказывал о своей победе таким же веселым шалопаям.

Отец Николы теперь, как правило, ночевал у танцовщицы, мать печально жила в великолепном дворце в Павловске. И уже в первую ночь Никола привез Фанни в опустевший Мраморный дворец. Здесь Фанни дано было увидеть без лишних свидетелей все его великолепие.

По мраморной лестнице со скульптурами античных богов они поднялись на второй этаж. Лакей с зажженным канделябром шел впереди. Пройдя через анфиладу темных парадных комнат, попали в освещенный гигантскими хрустальными люстрами беломраморный зал в добрых тысячу метров. Можно только представить ее восторг. И как наша танцовщица танцевала одна в тысячеметровом зале.

Теперь она была с великим князем все время. Постоянная любовная охота Николы на этот раз закончилась неожиданно: дичь пленила охотника.

Теперь, когда мать была в Петербурге, Никола увозил Фанни в Павловский дворец. В залах, увешанных парадными портретами императоров-прадедов Николы – убиенного Петра III и опять же убиенного Павла I, стояли великолепная мебель и бронза в стиле еще одного убиенного – Людовика XVI. И во время военных учений в Красном Селе молодые Романовы завистливо узнавали, что красотка Фанни приехала с Николой и спрятана в очаровательном коттедже великого князя. И в часы их нежных прогулок, завидя издали государя, или кого-нибудь из семьи, Фанни тотчас шла прочь, «щадя его репутацию»… На самом деле, конечно же, зная, как провожают глаза молодых Романовых ее великолепное тело. Она была умело покорна Николе, в сущности сосунку, мнившему себя развратником. Он сочинил наивнейшую бумагу и потребовал от нее – подписать.