Не считая собаки - Конни Уиллис

– Тс-с-с, – прошептал я, сжав ее руки, словно зеленые прутья мертоновской калитки. Почти распутал. Если не испорчу все резким движением и не отвлекусь, то наконец увижу всю картину целиком.

Область сдвигов чересчур далеко от эпицентра, а расхождения обычно наблюдаются лишь в непосредственной близости от диссонанса. А дама в мехах сказала: «Я рада, что она за него вышла». Она говорила о какой-то знакомой, сбежавшей с фермером. «Иначе так бы и чахла в Оксфорде на церковных собраниях и благотворительных ярмарках…»

– Нед? – позвала Верити.

– Тс-с-с.

«Она твердит, что епископский пенек украли», – сообщил Каррадерс, имея в виду «эту старую грымзу» мисс Шарп, руководительницу цветочного комитета.

И дежурный пэвэошник велел: «Пойдемте, мисс Шарп!» – седовласой женщине, охраняющей западный портал. И эта седовласая женщина, которая кого-то мне напоминала, ответила: «Никуда я не пойду. Я заместитель председателя гильдии алтарниц собора и руководитель цветочного комитета».

Он называл ее мисс Шарп. Мисс Шарп, которая в расстроенных чувствах кинулась сеять подозрения, будто о налете знали наперед. И даже написала письмо в редакцию. Отправила письмо в газету, утверждая, будто кто-то загодя пронюхал о готовящейся бомбардировке. В Ковентри, где о налете и вправду было известно заранее. В городе, который в отличие от Мачингс-Энда был для истории не тихой заводью, а очагом напряжения. Из-за «Ультры». Узнай фашисты, что у нас имеется копия «Энигмы» и мы расшифровываем их секретные сообщения, изменился бы ход войны. И ход истории.

И наконец, единственный случай, когда что-то удалось вынести через сеть из прошлого, произошел как раз в рамках самокоррекции…

Я, кажется, стиснул руки Верити до боли, однако отпустить не смел.

– Та молодая женщина в соборе, – произнес я. – Как ее звали?

– В соборе? – Верити недоуменно заморгала. – Нед, в соборе никого не было. Он горел.

– Не там, не в сороковом. Во время нашей поездки с Тосси. Та женщина, которая приходила к помощнику викария. Как ее звали?

– Не помню… Что-то цветочное. Георгина или…

– Гортензия. Не имя, фамилия.

– Не по… Начиналось на «Ш». Шервуд? Нет, Шарп.

Мир перевернулся с головы на ноги, и вот я уже не у баллиольской калитки, а на мертоновском стадионе, и там, на лугу у Крайст-Черча, возвышается средоточие всего – Ковентрийский собор.

– Нед, – потормошила меня Верити. – Что такое?

– Мы смотрели не под тем углом, – объяснил я. – Ты не вызывала диссонанс.

– Но… а как же совпадения? – забормотала Верити. – И рост сдвигов в 2018 году? Без диссонанса не обошлось.

– Не обошлось, – подтвердил я. – И теперь благодаря своим удивительным серым клеточкам я знаю, когда он возник. И что его породило.

– Что?

– Элементарно, дорогой Ватсон. Даю подсказку. Даже несколько. «Ультра». «Лунный камень». Ватерлоо. «Болтун – находка для шпиона».

– Болтун? Нед…

– Каррадерс. Собака, которая не лаяла. Перочистки. Голуби. Наименее вероятный подозреваемый. И фельдмаршал Роммель.

– Фельдмаршал Роммель?

– Боевые действия в Северной Африке, – пояснил я. – По наводкам «Ультры» мы отлавливали и топили роммелевские транспортные конвои, для отвода глаз показывая немцам самолет-разведчик, чтобы они не заподозрили неладное.

Я рассказал Верити о том, как из-за тумана самолету не удалось засветиться перед конвоем, как одновременно подоспели Королевский флот и авиация, и о том, как дальше спасали «Ультру» от рассекречивания – про телеграмму, ложные слухи и предназначенные для перехвата донесения.

– Если бы фашисты узнали про «Ультру», в войне наступил бы резкий перелом, поэтому пришлось пускать в ход хитроумную операцию, чтобы замести следы утечки. Видишь? – лучезарно улыбнулся я Верити. – Все сходится.

Все сходится. И застрявший в Ковентри Каррадерс, и Теренс, разминувшийся из-за меня с Мод, и сталкивающий профессора Преддика в реку профессор Оверфорс, и даже все эти треклятые барахолки.

Дамы в мехах в «Блэкуэлле», Эркюль Пуаро, Ти-Джей, профессор Преддик со своими рассуждениями о высшем замысле – все они мне подсказывали, но я был глух и слеп.

Верити смотрела на меня с тревогой.

– Нед, признавайся, сколько перебросок подряд ты успел сделать?

– Четыре. Вторую из них – в «Блэкуэлл», где три матроны в мехах вели чрезвычайно познавательную дискуссию о детективах, а первую – в лабораторию 2018 года, где Лиззи Биттнер обещала любой ценой уберечь собор от хищных лап спиритистов.

Сеть слабо замерцала.

– Что, если все-таки был диссонанс? – продолжал я. – Утечка? И континуум, защищая ход истории, запустил хитроумную систему аварийной защиты? Как руководство «Ультры», высылавшее телеграммы и распространявшее ложные слухи, он привел в действие сложную операцию с утоплением кошек, сеансами, барахолками и побегами из дома. И десятками агентов, многие из которых даже не подозревали об истинной цели своих действий.

Пионы засверкали переливчато.

– В лучших традициях детективного жанра доказательств у меня нет. И поэтому, Ватсон, отправляемся собирать улики. – Я подхватил портпледы Верити и переставил к пионам. – Скорее, Ватсон, конка!

– Куда мы? – с подозрением спросила Верити.

– В лабораторию. В 2057 год. Читать ковентрийскую прессу и протоколы заседаний соборных комитетов за 1888-й и 1940-й.

Я взял Верити под руку, и мы шагнули в мерцающий круг.

– А потом мы заберем епископский пенек.

Сияние усилилось.

– Стой здесь, – велел я и вышел из круга за саквояжем.

– Нед!

– Иду.

Я открыл саквояж, вынул канотье, поставил саквояж в круг, а шляпу нахлобучил под щегольским углом, который сделал бы честь самому лорду Питеру Уимзи.

– Нед… – Верити попятилась, округляя зелено-карие глаза.

– Гарриет, – ответил я, втягивая ее обратно в сияние.

И слился с ней в поцелуе на сто шестьдесят девять лет.

Быстрее, Гастингс! Я был глуп, я был слеп. В такси, скорее!

Эркюль Пуаро

Я забываю определить пространственно-временное положение – Каррадерс отказывается отправляться в Ковентри – Тайна переброски Верити разгадана – Осложнение – Каррадерс отправляется в Ковентри – Финч все еще не уполномочен – Снова газеты – В Ковентри на метро – Транспорт никогда не находит ценителей среди современников – Я цитирую стихи – Преступник сознается в содеянном – Как мы наконец отыскали епископский пенек

Когда, ну когда же я научусь определяться во времени и пространстве по прибытии? Да, положим, мысли у меня были заняты совсем другим – в основном тем, что я скажу Верити, когда улучу время, и прочими неотложными делами, – но это не оправдание.