Алмаз - Елена Макарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ЭПИЗОД 3
между Аней и Олегом, сразу после первой ссоры Риты и Кости из-за Лёши
— Даже если я с ней переписывался? — надменно заявил Олег. — Мне теперь нельзя общаться с другими девушками только потому, что мы с тобой встречаемся?
— Можно! Но не так! — Анин голос дрогнул, и дальнейшие слова было все сложней разобрать из-за всхлипываний. — Какая же ты …Почему я себе не позволяю такого?
Аня убежала в комнату, громко хлопнув дверью, словно, чтобы Олег понял насколько она зла на него. Парень же понуро стоял посреди гостиной. Взгляну на меня, ища поддержки, но сейчас я не могла ничем ему помочь — сама сегодня пострадала от мужской грубости. Или от собственной глупости — уже и не знаю.
— Олег, что ты творишь? — Плач из соседней комнаты становился все громче. — Не надо разбираться, кто виноват, просто утешь. — Олег, несомненно, чувствовал свою вину, но не мог переступить через гордость и сделать первый шаг к примирению. — Когда женщины плачут, — попыталась подтолкнуть парня к действиям, — они просто хотят, чтобы их обняли и сказали, что любят.
Я ушла в свою спальню, и улеглась на постель, которая все ее еще хранила Костин запах. Сразу стало так тоскливо.
Из соседней комнаты долетел сначала неуверенный стук в дверь, а потом тихий голос Олега:
— Открой. — Рыдания стихли, но не последовало никаких действий. — Анечка… — снова позвал.
— Зачем? — наконец, отозвалась гнусавым голосом.
— Я тебя обниму… — Пауза, потом тихие шаги и скрип открывающейся двери. Помирились.
Ну хоть у кого-то все хорошо на личном фронте.
Прекрасно понимала, что дело тут не в переписке и каких-то непонятных фото. Оба видели проблему, но не хотели о ней говорить, потому что тогда бы им прошлось признать, что их «курортный роман» превратился в нечто большее. Каждый молчал, и самоутверждался различными путями. Олег, например, общением с другими женщинами.
Неужели мужчины не понимают, что нельзя обижать женщин? Мы же ничего не забываем, и каждое грубое слово по крупице убивает в нас нежные чувства. Мы становимся ершистыми и колючими, чтобы в следующий раз, когда в нас бросят обидное слово, нам не было так больно.
Страшно хотелось помириться с Костей, но что-то останавливало. Гордыня? Зачем мне гордость, если ночью никто не обнимает любя?
Конец
