Семья волшебников. Том 1 - Александр Валентинович Рудазов

двенадцать делений, причем наверху всегда было двенадцать, так что Астрид не понимала, сколько времени.

Она ждала Йоулупукки. Вчера она весь день гуляла с родителями в огромном, даже больше Валестры, городе, купаясь в восхищении прохожих, а сегодня узнала от бабушки, что вечером придет Йоулупукки. Мама сказала, что он совсем как Юмпла, только дедушка с бородой.

И Астрид ждала. За свою долгую жизнь она повидала целых пять или даже четыре Добрых Дня, но в сознательном возрасте — только два, и Юмплу целенаправленно ждала только два раза, причем оба — пропустила. Подарки на подоконнике появлялись, так что Юмпла прилетала, но она же хитрая. Смотрит, у какого окошка ее ждет Астрид, и подлетает к другому. Особенно трудно оказалось в усадьбе, потому что там окошек столько, что не сосчитать, но возможно даже сто.

А вот Йоулупукки не такой хитрый, Астрид досконально все выяснила у бабушки. У него нет метлы, он не летает, а ходит, так что придет через дверь и положит подарок в колпак. Колпак лучше положить под елочку, но можно и на другое видное место, чтобы не заставлять Йоулупукки долго искать. И не класть его высоко, потому что Йоулупукки — гном, и высоко может не достать.

И когда в дверь постучали, Астрид спрыгнула со стульчика и стрелой понеслась к двери.

— Ждете кого-то? — насторожилась Лахджа.

— Может, Хямяляйнены поздравить решили?.. — с сомнением предположила мама.

Но это оказались не Хямяляйнены. И не Йоулупукки… хотя Астрид сразу уставилась на дядьку слева, потому что у него хотя и не было красной шубы, зато была длинная белая борода.

— Ты Йоулупукки? — потребовала ответа она.

— Нет, меня зовут Говиндрал, — улыбнулся старик. — Сат сри акал, мир этому дому.

— Ма-а-ам!.. — позвала Астрид. — Ма-ам, тут…

Лахджа, Майно и старшие Канервы уже и сами вышли в прихожую. Лахджа в удивлении уставилась на явного индуса, и судя по лицам родителей, они его не знают.

— Нам ничего не надо, — сказала Лийса. — Спасибо, с праздником…

— И вас тоже с праздником, руова, — улыбнулся мужчина справа, моложавый и безбородый. — Но мы не колядуем и ничего не продаем.

— Что-то случилось? — выступил вперед Элиас.

— Нет-нет, ничего не случилось, не стоит беспокоиться, — заверил их индус. — Мы из миграционной службы. Особый отдел.

— Очень, очень особый, — подчеркнул другой гость, быстро показывая какое-то удостоверение. — Мы можем войти и поговорить?

Элиас отодвинулся и молча указал рукой. Лийса бешено на него посмотрела. Элиас виновато пожал плечами. Лийса поджала губы и сложила руки на груди.

Им не требовалась фамиллиарная связь, чтобы понимать друг друга без слов.

А вот Лахджа и Майно стремительно обменивались мыслями. Они сохраняли приветливый вид, но Майно лихорадочно расспрашивал, что это за люди, а Лахджа имела смутные догадки, но не могла предположить ничего конкретного.

Всего гостей оказалось четверо, но двое остались стоять у дверей. За стол уселись только индус и моложавый. Глядя на них, Майно между делом отхлебнул из фляжки протрезвляющий эликсир.

— Кофе? — сухо предложила Лийса. — Печенье? Пирожки?

— А давайте, — охотно согласился моложавый. — Позвольте представиться, Ришар Андре.

— Говиндрал Васудевананд Дешпанде Сингх, — кивнул индус. — Можно просто Сардар-джи.

— Француз и индиец в финской миграционной службе, — отхлебнул кофе Элиас. — Современный мир не перестает меня удивлять…

— У нашего отдела скорее международный характер, — улыбнулся Андре.

С полминуты царило молчание. Все пили кофе и присматривались друг к другу. Астрид облокотилась на стол и таращилась на бороду Сингха. Она все еще надеялась, что это Йоулупукки.

— Где подарки? — наконец не выдержала она. — Нельзя приходить в Рождество без подарков.

Это она усвоила.

— Справедливо, — согласился Андре, вручая Астрид киндер-сюрприз.

Девочка придирчиво изучила дар, развернула обертку, обрадовалась шоколадному яйцу и запихала его в рот целиком.

— Пафыба, — сказала она, перемалывая зубами игрушку.

— Астрид, там… неважно, — отвела взгляд Лахджа.

— Не самое удачное время для визитов, — отметил папа. — У нас с семьей рождественский ужин…

— На ужин мы не навязываемся, — сказал Андре. — Простите, что в неурочный час, но мы не знали, когда вы планируете… отлет.

Взгляды скрестились, как шпаги. Дегатти уставился на индуса, который добродушно пил кофе. Лахджа недоброжелательно смотрела на француза, который с интересом наблюдал, как Астрид жрет игрушку. Лийса зло пихала в бок мужа, который виновато втягивал голову в плечи.

— Я говорила, что не надо писать об этом в Интернете, — наконец прорвало ее.

— Я же анонимно, — пробормотал Элиас. — И без имен…

— Папа!!! — рявкнула Лахджа. — Я же просила!

Дегатти промолчал, но жене передалась его нервозность. Тезароквадика запрещает вот так заваливаться куда попало и показывать магию направо и налево. Этот мир относится к закрытым, волшебства тут нет, а если и есть, то разве что в виде реликтов… и, судя по всему, один из них сидит прямо напротив него.

Слушай, мне совсем не нужны все эти дипломатические проблемы.

Да какие проблемы?! Я просто пришла навестить свою семью! Познакомить родителей с мужем и детьми!

— Нам не нужны проблемы, — мрачно сказала Лахджа.

— Нам тоже, — заверил ее Андре. — Мы можем поговорить наедине? С вами двумя.

— Мы все знаем, — сказал Элиас.

— Они все знают, — кивнула Лахджа.

— Мы понимаем, но у нас есть регламент, — мягко повторил Андре. — Мы обязаны брать подписку о неразглашении… с землян.

— Мам, пап, все нормально, — натянуто улыбнулась Лахджа. — Мы просто забыли оформить бумаги… неважно, вас это не должно касаться, а то за вами еще наблюдение установят…

Родители, не сговариваясь, поднялись из-за стола. Лахджа вручила маме спящую Веронику и сказала Астрид:

— Иди, погуляй с бабушкой и дедушкой.

— А я не хочу, — ответила девочка. — Мне тут интересней.

— Она может остаться, — позволил Сингх.

Лахдже не понравилась эта идея. Если придется убивать этих четверых, сделать это при дочери будет труднее. Не стоит демонстрировать маленькому демоненку деструктивные модели поведения, она сейчас очень легко все впитывает и подхватывает. Кроме того, у нее нет врожденной совести, за образец она берет родителей. Если что-то позволено маме — Астрид логично считает, что это позволено и ей.