Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне - Жан-Кристиан Птифис

Некоторые авторы дошли даже до того, что во время задержки с публикацией последних рукописей, которая вызвала вполне обоснованные упреки, говорили, что Ватикан пытается остановить распространение этих текстов, поскольку они ставят под сомнение историческое существование Христа. Это выдуманное обвинение было опровергнуто публикацией в 1991 г. микропленок и фотоснимков всего собрания, в том числе мельчайших фрагментов. В 2002 г. тексты наконец стали доступны всем, и стало ясно, что никакого заговора никогда не было.

Другой путь исследователей — выяснение того, не было ли среди массы обнаруженных документов каких-нибудь текстов христианской общины, которые христиане тоже могли спрятать во время наступления римлян. В 1972 г., испанский иезуит Хосе О’Каллаган предположил, что некоторые фрагменты на папирусе, обнаруженные в пещере № 7, — отрывки из Нового Завета, и один из них, 7Q5, где текст написан только на лицевой стороне, — то есть кусок свитка, а не книги, — является отрывком из Евангелия от Марка (рассказ о приходе Иисуса в страну Гергесинскую). Если это верно, обнаружен самый древний отрывок христианского литературного текста, переписанный около 50 г. и, несомненно, до 68 г. — времени, когда римляне захватили побережье Мертвого моря. Другой фрагмент, вероятно, является отрывком из Послания Павла к Тимофею.

Начиная с 1984 г., эту теорию стал горячо поддерживать Карстен Питер Тьед, заместитель директора исследовательского центра Немецкого научно-образовательного института в университете Падеборн. Его статьи и книги стали началом жесткой полемики. В правоте автора сомневались все, кроме нескольких присоединившихся к нему поодиночке папирологов. Нужно признать, что сама по себе эта гипотеза дерзкая, но все-таки не было никаких причин отвергать ее без рассмотрения.

Фрагмент, о котором идет речь, крошечный: на нем всего пять строк, а в них около двадцати букв, из которых примерно десять сильно повреждены. Вся теория О’Каллагана и Тьеда, в сущности, основана на наличии или отсутствии греческой буквы ню на обтрепанном краю этого документа. Если удастся доказать, что эта буква — именно ню, то возможно, но вовсе не обязательно, 7Q5 окажется отрывком из Евангелия от Марка. Но если этой буквы там нет, невозможно признать этот фрагмент евангельским отрывком. Значит, основа у этой гипотезы очень хрупкая. Однако Эмиль Пюэш, один из лучших специалистов по Кумрану, основываясь на «чисто палеографических наблюдениях, без всякой априорной экзегетики» доказал, что этот поврежденный символ ни в коем случае не может быть буквой ню. С его точкой зрения согласны два французских экзегета — Мари-Эмиль Буамар и Пьер Грело, а также многие другие известные ученые, например англичанин Грэхем Стентон. Значит, гипотеза неверна.

Что же остается от Кумрана после стольких сомнений? Разумеется, очень и очень много! Тексты Мертвого моря содержат бесценную информацию о Еврейской Библии и о священных книгах древних течений иудаизма, существовавших в эпоху, когда канон еще не был зафиксирован учителями Закона из Палестины и Александрии. Эти находки позволили исследователям сделать скачок назад длиной в тысячу лет от известных ранее еврейских рукописей и показали, что священные тексты невероятно устойчивы к влиянию времени. Некоторые из них очень близки к Масоре (иначе — масоретским текстам) — господствующей версии, созданной в VI в. и. э.; другие же напоминают александрийскую версию, она же — греческая Септуагинта. Она была разработана в период между первой половиной III в. и концом II в. до и. э., но до сих пор самые ранние ее полные экземпляры были датированы Средними веками. Вместе с неизвестными ранее текстами были обнаружены много вариантов Книги

Псалмов, две версии Книги Иеремии, оригинальные тексты, на древнееврейском и арамейском языках, Книги Товита, которая была включена в католическую Библию в греческом переводе. Эти варианты и отклонения, разумеется, представляют величайший интерес для исследования Библии. Они поставили под сомнение традицию греческой Септуагинты, которой следовали христиане.

Хотя прямой связи между Кумраном и христианством нет, открытия, сделанные на берегах Мертвого моря, обновляют наши знания о том времени, когда христианство укоренилось. Они позволяют лучше понять общественную и религиозную обстановку, существовавшую в Палестине накануне христианской эры и в ее начале. Они прочно укореняют в ней личность и послание Иисуса, по-новому освещают верования, понятия и обычаи иудейского общества той эпохи. Это подтверждение того, в чем раньше сомневались: христианство находилось в русле идей и ожиданий современного ему иудаизма до того, как проявило свою радикальную самобытность. В лингвистическом отношении эти тексты помогают понять, что древнееврейский язык тогда не был совершенно мертвым и что его родственник, очень распространенный тогда арамейский язык (между ними разница такая же, как между французским и итальянским), мог служить языком священных текстов. До этих открытий у нас было лишь небольшое число таргумов — комментариев к Священному Писанию, написанных по-арамейски. Все это подтвердило предположение о том, что Евангелия имеют мощный семитский субстрат, и делает почти очевидной истинность утверждений Отцов Церкви о существовании первого Евангелия от Матфея, которое было написано на семитском языке (древнееврейском или арамейском).

Кумранские рукописи вернули на палестинскую почву некоторые тексты Нового Завета, которые раньше считались вдохновленными греческой мыслью, например Евангелие от Иоанна. Например, противопоставление Света и Тьмы, которое применяет Иоанн, напоминает словарь кумранских сектантов: «Князь тьмы», «Сыны света», «Сыны тьмы». То же можно сказать о Павле из Тарса, ученике иерусалимских учителей-фарисеев. Раньше полагали, что сочинения Павла созданы только под влиянием эллинистической культуры. Но, например, у него понятие «плоть» (по-древнееврейски basar) означает грех и испорченность человека и противопоставлено духу. Эта идея далека от традиционного библейского учения, но присутствует в «Уставе общины», «Свитке войны Сынов света против Сынов тьмы» и «Благодарственных гимнах». То есть рукописи Мертвого моря важны для понимания Иисуса и зарождавшегося христианства.

Туринская плащаница

Помимо библейских и небиблейских текстов историку не следует забывать о великих реликвиях христианства, которые толкователи-классики часто оставляют без внимания и даже презирают. Известно, что реликвии очень почитались в Средние века — в эпоху, когда сказка о чуде смешивалась с истинной верой. Реликвии становились началом процветающих культов; христиане-простолюдины, чьи религиозные страсти выходили из берегов, повально увлекались такими святынями, не проявляя при этом большой рассудительности и осмотрительности. Поэтому было огромное множество реликвий, которыми торговали — неутомимо и прибыльно. Разве никто не видел частицы платья Богородицы, ее волосы, склянку с ее молоком, волосы из бороды святого Петра, зуб святого Иоанна Крестителя, несколько крайних плотей Христа? Сколько частиц истинного креста и гвоздей Страстей Господних есть во всем мире? Когда-то думали, что эти предметы своим материальным присутствием помогают паломникам молиться и размышлять. Отметим, что желание обмануть было не всегда. Достаточно было прикоснуться подлинной священной тканью к ее копии или добавить в гвоздь немного опилок считавшегося подлинным гвоздя Страстей, чтобы создать новую реликвию, которая, в свою очередь, начинала создавать чудеса — и доходы тоже. Чудотворную силу этих «реликвий, полученных от прикосновения» можно было размножать бесконечно. Например, император Константин велел вставить в свои доспехи маленькую частицу одного из гвоздей креста, а другую такую частицу Теоделинда, королева лангобардов, приказала вставить в свою железную корону, которая хранится в итальянском городе Монца.