Леди-послушница - Симона Вилар

И тут Артур понял, что значит иметь виды на одну из первых невест королевства. Об их договоренности никто не догадывался, и едва Милдрэд переступила порог замка Глочестера, как к богатой саксонке тут же стали проявлять немалый интерес. Родня Глочестера была бы весьма не прочь, чтобы к дочери Эдгара Гронвудского посватался один из младших братьев графа. В итоге семейство Глочестеров столь рьяно взялось за девушку, что она сама настояла на том, чтобы ехать в Бристоль. Однако это не устраивало Артура. Ведь в Бристоль уже спешным маршем двигались войска графа Херефорда, и Роджер Фиц Миль вполне мог предъявить права на сбежавшую невесту. Бесспорно, Милдрэд могла просить защиты в комтурии тамплиеров, но Артур в глубине души опасался, что храмовники, хорошо знакомые с ее отцом, своей властью отправят юную леди в Гронвуд-Кастл. Вряд ли Милдрэд воспротивится возможности вернуться домой, однако Артур понимал, что под опекой родителей она уже не сможет свободно располагать собой. И хотя девушка уверяла, что раз дала слово ждать его, то непременно выполнит, Артур все же пошел к Генриху и стал просить укрыть его милую в надежном месте, подходящем ее рангу и положению, где она окажется в безопасности. Генрих в этот момент был занят сбором войск и переговорами с союзниками, но все же прислушался к просьбе и написал в замок Девайзес — одну из самых укрепленных и внушительных цитаделей дома Анжу в Англии, — чтобы юную леди приняли там с подобающим почетом и содержанием.

Артур был рад, что у них с юным Плантагенетом сложились такие отношения — доверительные и дружеские. Это было тем более ценно, ибо, вновь став самим собой и украсившись короной и алой мантией с золотыми леопардами дома Анжу, Генрих вмиг преобразился — стал властным, гордым, держался почти с королевским достоинством. А вот с Артуром по-прежнему шутил, болтал о всякой всячине. Многих дивило такое положение.

— Появился новый фаворит, — шептались за его спиной.

И уже многие, дабы добиться аудиенции у принца Анжуйского, перво-наперво обращались с просьбой походатайствовать за них именно к этому выскочке. Это было несколько щекотливое положение, и Артур был рад, когда Генрих стал давать ему отдельные поручения. Он даже немного заважничал и, когда наконец-то прибыли Рис и Метью, с гордостью поведал им о своем нынешнем положении, а заодно и попросил сопровождать Милдрэд в Девайзес. Ибо, хоть Генрих и дал девушке надлежащий эскорт, Артур решил, что под охраной его друзей она будет в большей безопасности.

Рис с Метью и впрямь дивились неожиданному возвышению приятеля. Он же внимательно выслушал их рассказ о том, какой переполох поднялся в Херефорде после исчезновения леди Милдрэд — на ее поиски даже разослали людей, а потому Рис и Метью поспешили отбыть при первой же возможности. Никому из них не хотелось попасть на допрос к леди Сибилле или Вальтеру. Зато, когда они пробирались через Динский лес, их как раз нагнало войско самого графа Херефорда. А уж с сэром Роджером можно было иметь дело, и он просто махнул рукой, когда они пристали к его обозам.

С самим Херефордом Артур столкнулся лишь однажды. Похоже, граф имел догадки по поводу происшедшего и держался отчужденно. Лишь указал на соловую, на которой сидел Артур, заметив, что эта лошадь из его конюшен.

— Воистину вы все знаете, милорд, — с готовностью согласился Артур, которому нечего было опасаться, когда за его плечом стоял сам Плантагенет. — Но у меня не было выбора: приходилось спешить, чтобы спасти его милость от саксонских разбойников. И я успел как раз вовремя.

Генрих подтвердил его слова, всячески расхваливая Артура. На это Херефорд ответил, что всегда знал о немалых способностях этого пройдохи. Однако его холодно-равнодушное отношение к юноше не изменилось.

А вот Метью все же поворчал, что Артур не выполнил наказа Черного Волка и не доставил девушку куда надо. Однако умолк, когда увидел, как Артур подсаживал благородную леди на коня: она склонилась к нему столь низко, что ее распущенные волосы почти касались его лица, и они о чем-то шептались и посмеивались. Метью решил вмешаться:

— Не веди себя с ней, как с иными. Она не твоя дама.

— Еще не моя, — улыбнулся Артур и долго смотрел вслед, когда они выезжали под аркой ворот, а Милдрэд все оглядывалась на него.

Да, они могли попробовать изменить свою жизнь. И он с охотой стал выполнять поручения Плантагенета, ибо постараться для анжуйского принца — значило добиться счастья и для них с Милдрэд. Что оказалось весьма непросто. Ибо несмотря на то, что Артур всегда так остро стремился к приключениям и непростым заданиям, ныне он получил их столько, что даже стал мечтать об отдыхе. А отдыхать на службе у столь неуемного, энергичного и полного планов Генриха Анжуйского оказалось некогда.

Главными сторонниками Плантагенета были четыре могущественных графа, предоставивших свои силы сыну императрицы Матильды. Первым и самым значительным, главой остальных, считался Роджер Херефордский. Вторым признавали молодого де Мойона — он поднялся при императрице и был готов служить Анжу до последнего, так как без их влияния король Стефан отказывался признавать данный ему титул графа Сомерсета. Был и пожилой ветеран Солсбери. И конечно же, Глочестер, двоюродный брат Генриха. Были еще иные лорды, феодалы, мелкие рыцари, какие поспешили под алый с леопардами стяг Плантагенета, и их войско росло с каждым днем. А вот кто неожиданно отказался примкнуть к мятежникам, так это дядюшка Генриха, граф Корнуоллский, на которого Плантагенет очень рассчитывал. Именно Артуру было поручено доставить Корнуоллу письмо с призывом, и именно он привез ответ: дядюшка отказывается присоединиться к мятежу против короля.

— Его можно понять, — даже заступился за графа перед разгневанным Генрихом Артур. — Когда Корнуолла захватили в плен, да еще с семьей, Стефан милостиво отпустил его, не взяв никакого выкупа, к тому же оставил за ним титул. Разве столь великодушное поведение Стефана не заслуживает благодарности?

Присутствовавшие при этом лорды невольно замерли: некогда и Генрих вынужден был просить милости у Стефана, но его благодарность оказалась куда короче, и теперь он вернулся, чтобы опять оспаривать права на английскую корону. И напоминать ему, что кто-то оказался порядочнее, было небезопасно. Но принц смолчал. А позже опять с головой окунулся в подготовку к предстоящей кампании.

— Вот здесь, — тыкал он пальцем в карту. — Здешние земли всегда были верны нашему дому. Это мои владения в Англии, треугольный клин от Глочестера и Бристоля на западе до Уоллингфорда на востоке. И все замки тут — Троунбридж, Девайзес, Мальборо, Ладгерсхолл — все это мои оплоты, откуда я могу начать военные действия против узурпатора Стефана.

Глочестер указывал на один из обозначенных замков.

— А это Малмсбери, милорд. Он принадлежит Стефану и врезается в ваши владения. Нам следует начать именно с захвата этой цитадели.

Серые глаза Генриха потемнели, и он нервно потер шрам, пересекавший бровь, — память о засаде Хорсы.

— Если бы вы, мой милый Вилли, были столь же великим полководцем, как ваш отец, мы бы предоставили эту задачу вам. Но ни у вас, да и ни у кого иного нет опыта взятия столь мощных крепостей. Нет, кузен, под Малмсбери мы попросту увязнем до тех пор, пока Стефан не опомнится и не приведет с севера войска.