Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы - Константин Михайлович Симонов

class="p1">Васнецов. А вы не говорите. Я вам сам все скажу, когда будет нужно.

Пауза.

Ну как ожоги-то, зажили?

Гулиашвили. Заживают.

Васнецов. Да, не думал я вас тогда живым встретить, а вот видите – заживают. Ну что там?

Гулиашвили смотрит в перископ. В землянку вбегает связной. Он в кожанке, без шлема, голова повязана окровавленным бинтом.

Связной (задыхаясь). Товарищ комбриг! Песчаная сопка… еще держится… Противник идет в контратаку. Во время штыковой атаки майор Луконин убит.

Васнецов (встает, опершись руками на стол, говорит очень громко, почти кричит). Кто вам сказал, что майор Луконин убит? Вы что, сами видели?

Связной. Нет, я не видел, но мне сказали, все видели…

Васнецов. Неправду вам сказали. Майор Луконин не убит. Майор Луконин только ранен. Вы слышали?

Связной. Да, товарищ комбриг.

Васнецов. Вместо раненого майора Луконина команду над сводной ротой примет капитан Гулиашвили. Отправляйтесь.

Гулиашвили. Есть, товарищ комбриг! (Уходит.)

Васнецов (другому командиру). Пусть водитель заводит мой танк. Быстро! (Надевая шлем, на секунду останавливается, говорит тихо, ни к кому не обращаясь.) Убит… а?

Занавес

Картина восьмая

Спустя месяц. Степь. Задняя стена госпитальной палатки на самом краю расположения полевого госпиталя. У палатки сидит Сергей и строгает палку. На одной ноге у него сапог, на другой – носок и тапочка. Сергей скучным голосом напевает что-то под нос, видимо, уже в сотый раз одно и то же. Входит Сафонов.

Сафонов. Здравствуйте, товарищ майор!

Сергей. Здравствуйте, Сафонов. Как вы сюда попали?

Сафонов. Нелегально, товарищ майор. Капитан Гулиашвили вас проведать послал. «Съезди, говорит, Сафонов, проведай».

Сергей. Нет, неправда, не так он сказал. Он, наверно, сказал (подражая Гулиашвили): «Почему, дорогой, мы здесь, а он там? Поезжай, дорогой, посмотри, дорогой, как он там живет, передай тысячу поцелуев». Так он сказал?

Сафонов. Точно, товарищ майор.

Сергей. Ну, как там у вас в батальоне? Где стоите?

Сафонов. За Баин-Цаганом, у левой переправы.

Сергей. Значит, на отдыхе.

Сафонов. Точно, товарищ майор.

Сергей. Слышал я – седьмого и восьмого тяжелый бой у вас был.

Сафонов. Да. Теперь Петренко командир первой роты.

Сергей. А Стасов?

Сафонов. Убили восьмого.

Сергей. Может, ранен только. Меня вон ведь тоже похоронили.

Сафонов. Сам видел. Как вы, тоже вылез из танка, пехоту стал поднимать – и прямо в грудь, на месте.

Сергей. Да, Сафонов, так близко я от смерти побывал, что теперь, кажется, вовсе никогда не умру.

Сафонов. А как себя чувствуете, товарищ майор?

Сергей. (пробуя плечо). Плечо ничего. Грудь тоже ничего, а вот нога. На одной ножке к вам не прискачешь.

Пауза.

Все мне было некогда вас спросить, Сафонов, у меня память на лица. Я ведь вас где-то раньше до фронта видел.

Сафонов. Видели, товарищ майор. У вас вроде именин было, а я к вам с такси приезжал за капитаном Гулиашвили.

Сергей. Верно, помню.

Сафонов. А вот капитан вид делает, что не помнит: он на меня сердитый, что я ему тогда баранку покрутить не дал. А мне нельзя было давать, нас за это милиция греет. Вы ему при случае разъясните, что я не мог. Хорошо?

Сергей (улыбнувшись). Хорошо, разъясню. Ну, как тут после такси?

Сафонов. Прекрасно, товарищ майор. Никаких правил уличного движения, ни тебе красного цвета, ни стоп, ни правых поворотов. Красота. Правда, стреляют иногда. Но я этот звук так расцениваю, как будто просто баллон спустил.

Сергей. Так что ж, просто справиться обо мне приехал?

Сафонов. Да, скучают без вас в батальоне.

Сергей. Скучают…

Пауза.

Так и сказали, значит: справиться, как жив-здоров. А не говорили тебе (снова подражая Гулиашвили): если ногами шевелит, посади в машину, привези сюда, а?

Сафонов. А не выдадите, товарищ майор?

Сергей. Не выдам.

Сафонов. Говорили. Если, мол, здоров, то намекни, а если болен, ни звука. Я считал, поскольку вы больной…

Сергей. Тоже мне доктор нашелся… А то мне их без тебя не хватало. Они у меня знаешь где сидят, доктора! Вот здесь. Я бы уже давно отсюда удрал, да тут главный врач – суровая личность. Зверь просто. Слова ему не скажи!

Пауза.

Ну, ладно. Уеду я сегодня отсюда, поняли?

Сафонов. Есть, товарищ майор.

Сергей. Сейчас вечерний обход будет. А часочка через полтора подъедете потихоньку – и поедем. Только поближе подъезжайте, а то ходить-то я еще не очень.

Сафонов. Можно, товарищ майор. Впритирочку машину подадим. (Улыбнувшись.) Как счетчик-то: выключать или если быстро, то можно не выключать?

Сергей. Быстро, быстро, можете не выключать.

Входит Аркадий в белом халате поверх военной формы, с полотенцем с руках, подозрительно смотрит на Сафонова.

Аркадий. Вы откуда? Почему без разрешения на территории госпиталя?

Сергей. Товарищ военврач, это ко мне из части навестить приехали.

Аркадий. Навестить? (Смотрит вдаль.) А машина ваша?

Сафонов. Моя, товарищ военврач.

Аркадий. Итак, вы, значит, навестили?

Сафонов. Да, товарищ военврач.

Аркадий. Ну, навестили – и поезжайте. Товарища майора волнуют визиты, особенно если с визитом приезжают на машине. Поезжайте.

Сафонов (подмигивает). До свидания, товарищ майор.

Сергей (тоже подмигивая). До свидания. Передайте: как выпишут, так приеду.

Аркадий. Какая-то подозрительная покорность – выпишут, приеду.

Сафонов уходит.

Сергей. Конечно, покорность, – ты же теперь начальство. И притом – суровое. За что на водителя набросился?

Аркадий. Знаем эти визиты. Сначала навестили, а потом увезли. Предупреждаю; если попробуешь – догоню, свяжу и обратно на месяц. Ну, как себя чувствуешь?

Сергей. Выписал бы, а?

Аркадий. Отстань.

Сергей. Я знаю, почему ты не хочешь: тебе просто приятно иметь под рукой родственника.

Аркадий. Товарищ майор…

Сергей. Да, товарищ военврач.

Пауза.

А помнишь, Аркаша, Саратов… Тишина… Клиника… Странно, да?

Аркадий (присаживаясь). Да как тебе сказать? Иногда еще странно… Хотя, впрочем, этот госпиталь – еще не война. Сто верст от фронта. Я еще ни одного выстрела не слышал. Вот война кончится, тогда, я надеюсь, нас, врачей, на автобусе вдоль фронта повезут в экскурсию. Вот здесь, скажут, все это происходило, отсюда к вам везли тех, которых вы потом чинили, лечили, зашивали. И мы будем удивляться всему, как самые настоящие штатские люди.

Сергей. Значит, ни одного выстрела не слышал?

Аркадий. Нет.

Сергей. Ну, а бомбежки? Я, например, их, честно говоря, боюсь. А для тебя они, значит, уже не в счет.

Аркадий. Бомбежки? Да как тебе сказать? Когда первая была, у меня на очереди к операционному столу восемнадцать человек лежало, некогда было пугаться. А потом привык. Черт его знает, пожалуй, ты прав – война меняет человека, заставляет понять, что