Гарвардский баг - Мира Вольная

— Пей, — впихнул стакан в руки Хомской после того, как алкоголь оказался в нем. Хомская завыла, в стакан вцепилась на автомате, продолжая трястись и размазывать по лицу сопли, слезы и тушь. Я вернулся на диван.

— Елизавета, я даю вам ровно три минуты на то, чтобы вы взяли себя в руки, — проговорил, краем глаза замечая, что Ирита почти завершила обработку. — Либо вы начинаете говорить и тогда, возможно, у вас появится шанс, либо вы покидаете Иннотек сейчас же и больше не возвращаетесь. Виски советую все-таки выпить.

Хомская как-то особенно жалко и ничтожно заскулила в ответ, трясущимися руками поднесла стакан к губам, опустошила в пару глотков, а потом все-таки включила мозг.

Истерика не закончилась и слова из себя она выдавливала вместе со слезами, заикаясь и запинаясь, дрожа мелко всем телом.

— Я… я… не думала, что все… будет так, — все еще бледная, с красными пятнами на лице и в измятой блузке, она смотрела на Ристас, избегая встречаться взглядом со мной или Тарасовым, и уж тем более с Келером. — Он сказал… сказал… что не успел забрать вещи. Сказал… я просто не смогла отказать… Я… прости Ксюша… — всхлипнула она, сминая в руках несчастный стакан.

— Фирсов сказал? — Ристас скрестила руки на груди, нахмурилась, садясь ровнее и пристально вглядываясь в лицо подчиненной.

— Мы бы все были вам признательны, Елизавета, — протянул лениво Келер, — если бы вам все-таки удалось связать слова в предложение. И заканчивайте уже реветь, раньше надо было.

Хомская от слов юриста снова дернулась и еще сильнее сжала в руках стаканчик, опуская голову.

Ну просто овца невинная.

— Женя сказал, что забыл в тумбочке паспорт, — опять начала Хомская, и со второй попытки вышло у нее чуть лучше. — Просил… не вносить в базу… В конце концов, это просто отпуск, что… я не понимаю почему…

Мы с Тарасовым переглянулись, Келер задумчиво разглядывал почему-то Ристас, а потом снова заговорил, обращаясь к лиду:

— Вы не рассказали Елизавете, что произошло с Фирсовым, — все так же немного отстраненно протянул Виктор, фраза не звучала ни вопросом, ни утверждением, Келер просто рассуждал вслух. — Что ж, здесь, наверное, я вас даже понимаю, ситуация нетривиальная и довольно щекотливая, а у суппорта языки очень длинные.

— Все верно, — кивнула осторожно Ристас, — но я говорила, что задача срочная, что…

— Я не понимаю… — хлопнула мокрыми длинными ресницами Лиза, перебивая лида, и переводя растерянный взгляд с нее на Келера.

— Фирсов — не в отпуске, — пояснил я девчонке. — Он в отпуске с последующим увольнением, потому что сидит на синте и, судя по всему, уже давно.

— Женя… — пискнула Хомская и почти закончившийся поток слез снова стал сильнее.

— Рассказывайте уже, Лиза! — не выдержал Тарасов, ударяя ладонями по столу с такой силой, что он заскрипел ножками по полу. Хомская опять сжалась, втягивая голову в плечи.

— Я… Женя… Я люблю его, — заревела она.

Да твою жеж мать!

Не выдержала даже Ристас. Схватила девчонку за плечи, встряхивая пару раз, зашипела что-то злое и неразборчивое, смотря в перепуганные оленьи глаза. Потом повернулась к нам. Хомская все еще ревела, но уже тише, явно стараясь сдерживаться.

— Можно я отведу ее в туалет? — спросила аккуратно Ксения. — Она успокоится и…

— Нет, — отчеканил я, — Пусть говорит и валит. Лиза, не испытывайте наше терпение.

Лиза попыталась вытереть лицо, но толку от этого было не больше, чем от Энджи в начале сборки, снова уставилась в пол, освобождаясь от хватки Ксении опять попробовала заговорить:

— Мы с Женей вместе с корпоратива, — пропищала она тихо, а Тарасов снова застучал по клавишам. — Но я не знала, что он на чем-то сидит… — всхлипнула девчонка.

В общем, сквозь судорожные всхлипы и попытки оправдаться Хомской все-таки удалось рассказать о том, что произошло. Если вкратце, то Фирсов, подкатил к ней на корпоративе, Лизе отношения были не особенно нужны, но неплохо провести время с симпатичным парнем она была не против, поэтому и пустила в свою постель. Относилась ко всему происходящему философски и планов никаких на Женю не строила. Ну развлеклись, ну потусили, все довольны, пошли дальше. Впрочем, корпоратив, закончился, а отношения, к удивлению неглупой в общем-то Лизы, нет, и Хомская к Жене, снова к удивлению, довольно быстро начала испытывать чувства уже другого толка. И нормально вполне у них все было, и не знала Лиза о том, что Женя принимает, и признаков никаких не замечала. Ну… может только уставшим Фирсов выглядел — чуть более уставшим, чем обычно — да и количество встреч за последнюю неделю немного сократилось. Но в Иннотек сейчас ад, и Хомская к этому относилась вполне спокойно. А вчера Фирсов вдруг заявил, что уходит в отпуск. Вот прям сейчас, прям сразу, не дожидаясь окончания рабочего дня. Хомская, конечно, насторожилась, но Фирсов отмахнулся, сказав, что его просто все достало, и он больше не может, что начальство его в решении поддерживает. Особо долго задумываться над происходящим Хомской было некогда, и она просто махнула рукой на невнятное объяснение.

А через час позвонила Ристас с просьбой о занесении изменений в базу. Лиза снова удивилась, попробовала напомнить о правилах, но потом плюнула и на это, потому что Ристас в последние несколько дней срывалась по поводу и без на всех подряд, и терпеть очередную словесную порку Хомской не хотелось. А хотелось тоже в отпуск, чтобы провести его со своим Ромео, лучше где-нибудь на море, еще лучше где-нибудь, где не ловит связь. Вот только почти сразу после Ристас Хомской позвонил Женя и, запинаясь и спотыкаясь на каждом слове, попросил пока заветную галку в программе не ставить, потому что так торопился «куда-то по очень важным делам», что забыл в тумбочке паспорт. Слезно просил подождать до вечера, Лиза, чья голова была забита мыслями о пляже, пальмах и жарком сексе, даже не насторожилась.

На этом моменте рассказа Келер презрительно фыркнул, а Ристас прошептала «дура», Хомская только сжалась сильнее, но рассказывать не перестала.

В общем, она дождалась запроса на открытие доступа от Ксении, решив не дергать ту со своими просьбами и ничего ни с кем не обсуждать. Ну… потому что, а зачем? Ситуация ведь стандартная, сколько за последний год таких было у той же Ристас?

Вот тут не выдержал уже Тарасов.

— В смысле? — подскочил он с места, опираясь о стол.

— Да постоянно, — всплеснула руками почти уже спокойная Лиза. — Мы и через неделю бывает изменения вносим.

Ристас побледнела так, что стала теперь такой же, как и Хомская, взгляд забегал, руки снова сжались до побелевших костяшек.

— Понятно, — хмыкнул я, осознавая масштабы пиздеца. — Дальше?

А дальше Фирсов примчался в офис к одиннадцати, проторчал там до без пятнадцати три и свалил. Несчастную галку Лиза поставила в три, удаленно. Поставила и думать обо всем забыла, а теперь тряслась перед нами напуганным зайцем и все еще шмыгала носом.