Земля вечерних звезд - Людмила Минич

Все примолкли, испуганно переглядываясь. Воцарилась тишина. Ни шепотка.

– Если позволит мой властитель, – Уршан Кайя с трудом поднялся с кресла Советника, – я отвечу молодому Кальги. Нет, не захотят, если не заподозрят, что это дело рук адья! И еще помощи будут просить. Ведь у Линзора найдется много неотложных дел в своих землях, после того как воды Самока принесут туда наш подарок!

– Догадаться нетрудно, – заметил Тай отцу Ранжина. – Реки текут от нас. И адья понесут наименьший урон, – он пожал плечами.

– Тут Кальги снова прав, Уршан, – отозвался Хаадид. – Надо еще хорошенько подумать, прежде чем… Хотя… пусть они сначала сообразят, откуда взялось поветрие! Пусть поймут, что из воды! Да и наши земли пострадают, – недовольно дернул он плечами вслед за Таем. – Пусть не так сильно, но придется принести эту жертву. Нельзя, чтобы линсы сообразили, откуда взялось поветрие. Они способны отомстить, тут наследник Кальги снова прав. В его речи сегодня много здравого. Да, он прав… отступать придется не всему войску, а только… уведем проверенных, испытанных, пусть новобранцы остаются. Их немало, а толку от каждого, как от десятой части настоящего воина адья!

Тай уже открыл рот, намереваясь еще раз возразить, но тут же и закрыл, почти упав на свое место у стены. На противоположной стене, у самого окна, мелькнула тень, словно кто-то бесплотный пробежал. Мелькнула и исчезла. Огромная, хвостатая. Давешняя, из проулка, где чуть не зарезали посланника Лементо с сыном. Тай моргнул несколько раз, но больше ничего не узрел. Что за наваждение? Он ухватил ее краем глаза во время схватки в Дайчане, когда до гибели оставалось всего чуть-чуть… А сейчас?… Молодой Кальги посмотрел на Правителя. Чернее тучи.

Тай не сказал больше ни слова, но непрестанно думал о том, что будет. Рассеянно пропускал мимо ушей все, что говорилось после. Лишь увидев посланника Морского Союза, он оживился, но когда тот убрался из залы, Тай опять утонул в оцепенении.

– Совет закончен, – провозгласил Хаадид и первый удалился, метнув в Тая непонятный взгляд.

Отец, нахмурившись, вовсю проявлял свое недовольство. Тай побрел за ним, даже не глядя на остальных.

– Айэт Тай проявляет странную заботу о мятежниках! Он вздрогнул от этого голоса. Склонился.

– Первая Госпожа!

В груди заныло еще сильнее. Он опять начал задыхаться. Казалось, сегодня этому конца-края не будет.

Гайят, ослепительная, черная с золотом, смотрела на него. В ее обличье не было издевки, лишь теплое участие. В глубине прекрасных глаз притаилась грусть.

– Я проявляю заботу, но не о мятежниках, а о воинах адья. И людях адья. К тому же в Шайтьяре наши владения.

Нет, не может быть, чтобы за этими глазами скрывалась змея. Она тянулась к нему, как цветок к солнцу, всем существом. Просто слишком далеко ее место в зале, чтобы разглядеть не только холодность, но и грусть. Сейчас казалось, что вокруг нее ледяная оболочка, призванная лишь с одной целью – защитить себя. Неужели Ранжин все-таки обманул Тая? В который раз?

Тай тряхнул головой. Ранжин был способен и не на такое.

– Айэт Тай считает, что Корона Адья Тэрэк недостаточно заботится о своих подданных?

Тай совсем смешался.

– Если я по неосторожности проявил неуважение к трону, то прошу Первую Госпожу простить меня.

– Айэт Тай очень изменился со времени нашей последней встречи…

Советники и вошедшие охранники обтекали их, мечтая задержаться, чтобы урвать хоть кусочек того, что скажут друг другу эти двое.

Хаадид запретил Таю смущать покой Гайят. Но коль она сама остановила его, сама позвала – как можно проследовать мимо, растоптав свою почтительность к Первой Госпоже? Нет, Ранжин был лжецом, был им до самой смерти. Гайят не могла его выдать. Да, она не любила наследника Кальги – у нее нет того, что видится в любящих глазах, не было и тогда. Теперь-то Таю известно, что надо в них искать. Но она несчастна, она в немилости у Правителя, ей угрожает опасность. Правителю ничего не стоит уничтожить множество адья ради того, чтобы сокрушить горстку мятежников и войско линсов. Ему ничего не стоит убить даже собственную дочь. Тай невольно посмотрел на Гайят с сочувствием, пытаясь ее ободрить хотя бы взглядом, и тут же словно на стену наткнулся. Ее глаза зло блеснули, ненавидяще, она круто обернулась и ушла, не дожидаясь продолженья разговора, не дожидаясь его поклона. Чем он ее обидел?

Тай глядел в ее золотистую спину. Это была она, та женщина, что предала его. Та самая. Она обладала множеством лиц, меняя их, как змея меняет кожу, и каждый раз он попадался. Попался и сейчас.

Он не обратил внимания на пронзительный взгляд отца. Сегодня все только и делают, что пронзают его насквозь. Пренебрегая церемониалом, он оставил старшего Кальги и скорым шагом, чуть ли не расталкивая придворных, проследовал в галерею. Хватит. Он шагал так до самого конца светлой длинной залы, но тут – неудача, вечная неудача – пришлось остановиться опять. От стрельчатой оконной ниши отделился посланник клана Лимаи и всего Морского Союза и устремился наперерез. Тай остановился.

– Айэт Кальги сможет уделить мне несколько мгновений своего времени? – осведомился посланник.

Тай небрежно кивнул. Дышать становилось все труднее.

– Беспокойство заставило меня вчера быть невежливым… Я ждал, когда айэт Тай появится, чтобы выразить свою благодарность за спасение двух жизней. Моей и моего сына… Да ты не ранен? – вдруг куда проще спросил посланник, увидев, как Тай схватился за грудь, рванул застежки, стараясь не согнуться в приступе удушья.

По галерее к ним приближался многоголосый шум. Тай указал на выход в дворцовый парк.

– Душно… мне… нужен воздух…

Посланник, тоже оглянувшись на гул, быстро шагнул вниз через несколько ступеней, широким взмахом отворил тяжелую кованую дверь, и Тай шагнул наружу, подставляя лицо знойному ветру Земли Адья. Он почти кинулся к фонтану, высившемуся невдалеке. Настырный посланник не отставал. Тай погрузил руки в тонкие упругие водяные струи, глотнул, смочил лицо, оперся на его каменную чашу, переживая приступ дурноты. Что же это такое?

Наконец он нехотя повернулся к посланнику. Тот ничем не выразил своего возмущения, наоборот, рассматривал с участием.

– Прошу посланника Лементо простить меня… Это старая рана…

Тот пожал плечами.

– Айэту Таю незачем извиняться. Я сам преступил церемониал, – он неожиданно широко улыбнулся.

Оба шрама, и вчерашний свежий, и старый у подбородка, растянулись, уродуя и без того грубое лицо. Посланник тут же поморщился, вспухший багровый рубец причинял ему боль. Он потому и говорил так, будто рот перекошен. Почти коричневая кожа довершала мрачность обличья. Он пригладил жесткие, короткие волосы, копной стоявшие на голове, и натянул свою странную шапку, как будто сейчас на дворе неистовый холод. Все южане носят такие и в зной, и в мороз. Тай не выдержал, улыбнулся в ответ.