Гражданская война в Испании 1936-1939 - Бивор Энтони

После перехода полного командования всеми вооруженными силами к Франко и назначения им самого себя верховным лидером национального движения, «ответственным только перед Богом и Историей» пришло время заменить «техническую хунту» первых дней войны нормальным правительством. 30 января 1938 года Франко сформировал свой первый кабинет министров и продиктовал закон о центральной администрации государства. «Председательство (в Совете министров) остается за главой государства. Министры составляют правительство. Они приносят клятву верности главе государства и националистскому режиму». Кроме этого, главе государства принадлежит «верховная власть диктовать юридические нормы общего характера». По сути, это означало, что националистский глава государства обладает полной единоличной властью – исполнительной, законодательной и юридической.

Создание трех ключевых министерств – обороны, общественного порядка и иностранных дел – тоже было задачей именно «военного лагеря»[847]. Эти руководители и их ведомства были всего лишь продолжением ставки генералиссимуса. Три министерства, управляемые фалангистами, были связаны с Министерством внутренних дел и с определяющим влиянием Серрано Суньера, правившим в своей епархии железной рукой. Он подмял под себя гражданских губернаторов и назначил двоих своих сподвижников, Хосе Антонио Гименеса-Арнау и Дионисио Ридруэхо, начальниками прессы и пропаганды. Серрано Суньер оказывал решающее влияние на назначение других министров, лично предлагая ряд кандидатур. Ему каким-то образом удалось уговорить Франко назначить министром финансов Амадо, бывшего единомышленника Кальво Сотело, которого каудильо недолюбливал за критическое отношение к своему брату Николасу. Усилиями Серрано Суньера назначение получил также монархист Сайнс Родригес, подозреваемый Франко в принадлежности к масонам.

На следующий день после формирования в Бургосе нового правительства Франко принял членов дипломатического корпуса, в частности Роберта Ходжсона, тогдашнего британского агента при националистском правительстве. Тот пришел от каудильо в полнейший восторг[848].

12 февраля в монастыре Las Huelgas министры поклялись в верности Франко в следующих выражениях: «Клянусь по имя Господа и Его святых евангелистов исполнять мой долг министра Испании, строго соблюдая верность главе государства, генералиссимусу наших славных войск, конституционным принципам национального режима и судьбе отечества». Ни республика, ни монархия в присяге не упоминались – только сам генералиссимус, вольный определять национальный режим по собственному усмотрению.

На протяжении марта генерал Франко утверждал все подготовленные Серрано Суньером указы, включая касавшиеся отмены свободы собраний и ассоциаций. Министерства юстиции и образования взялись за отмену всего республиканского законодательства о церкви и преподавании. Школы снова были отданы под контроль церковных властей. В каждом классе впредь должно было висеть распятие. Самый важный указ касался «fuero del trabajo», права на труд: он представлял собой сочетание церковной социальной доктрины, сформулированной в энциклике «Rerum Novarum», «26 пунктов» Фаланги и некоторых элементов Carto del Lavoro итальянских фашистов. Прежде всего он был призван положить конец классовой борьбе в Испании, заменявшейся вертикальной ассоциацией работодателей и трудящихся. Указ свидетельствовал о намерении режима взять экономику под полный контроль.

Законодательная машина бесперебойно трудилась несколько месяцев: выпускались указы по всем аспектам жизни – от отмены республиканских праздников и назначения новых до вида денежных знаков и дизайна почтовых марок (обычно с символикой Эль Сида, католических монархов Фердинанда и Изабеллы, нового государства).

5 апреля был упразднен Статут Каталонии, 22 апреля утвержден закон о прессе, по которому все издания начинали обслуживать Франко. Целью закона было покарать «любой текст, прямо или косвенно умаляющий престиж нации или режима, подрывающий работу правительства в новом государстве или сеющий разрушительные для слабых умов идеи. Закон о прессе действовал до 1966 года. 21 мая единственным официальным языком был объявлен кастильский. Публичное использование баскского и каталанского языков отныне запрещалось. 7 июля, с некоторым опозданием, была восстановлена смертная казнь. Тем временем Педро Сайнс Родригес перестраивал начальное образование, внедряя религиозное и патриотическое воспитание. Искоренялось любое чужеземное влияние, даже в спорте. Разрешались только подлинно испанские виды спорта, вроде игры в пелоту[849].

В мае правительство Португалии официально признало правительство Франко, Ватикан назначил папским нунцием в Испании кардинала Гаэтано Киконьяни. Франко аннулировал все республиканские декреты, направленные против иезуитов, и вернул им собственность и привилегии. Глава ордена Влодзимеж Ледуховский поблагодарил каудильо и заявил, что в «момент его смерти 30 тысяч иезуитов всего мира отслужат три мессы за спасение души генералиссимуса»[850], – весьма выгодный для «Общества Иисуса» обменный курс… Однако Франко стремился к тому, чтобы Церковь Испании превратилась в очередное лобби, наряду с карлистами, фалангистами и его собственными генералами[851]. Он настаивал на своем праве утверждать или отвергать назначение епископов – старинной прерогативе монархов.

Кроме того, весной 1938 года Франко занимал вопрос обращения с военнопленными. В результате крушения Северного фронта и наступления в Арагоне их стало на целых 72 тысячи человек больше, и общее количество составило более 160 тысяч человек. Такую цифру докладывал глава Инспекции лагерей содержания военнопленных, перешедшей в непосредственное подчинение ставки Франко[852]. К концу войны военнопленных стало 367 тысяч человек – их держали в обыкновенных тюрьмах, в лагерях, замках, всевозможных монастырях, в кинозалах и на кораблях-тюрьмах. Проблема заключалась в идентификации «неисправимых» – их обычно казнили – и «заблудших», которых можно было методом перевоспитания вернуть на путь служения националистическому делу.