Азиатская модель управления. Удачи и провалы самого динамичного региона в мире - Джо Стадвелл

К сожалению, интеллектуальная тирания неоклассической «эффективной» экономики – естественного предмета изучения для богатых стран – почти исключает честное обсуждение вопросов экономического развития. Бедные государства могут преуспеть только за счет лжи. Им приходится во всеуслышание объявлять о своей приверженности экономике «свободного рынка», навязываемой богатыми странами, в то время как развивающиеся страны проводят политику государственного регулирования, ибо только за счет него они могут разбогатеть.

Рекомендовать ложь – крайне затруднительно, но в данном случае приходится делать именно это. Альтернатива – восстать против интеллектуальной гегемонии Запада и уязвить его лидера США, как поступали Мао Цзэдун, Сукарно и Махатхир, была бы чистым безумием. Куда лучше позаимствовать страницу из книги Пак Чон Хи или последовать примеру современного Китая: сделать публичные заявления о значимости нерегулируемого рынка, а затем спокойно заняться своим привычным дирижизмом.

Однако следует признать наличие проблем у обеих сторон дискуссии о том, какой должна быть оптимальная политика экономического развития. С одной стороны, страны, которые после Второй мировой войны успешно сочетали семейное сельское хозяйство, обрабатывающую промышленность и финансовое регулирование, выражали нежелание или были не способны признать ограничения этой модели. Самые богатые страны, использовавшие методы последовательного развития экономики после 1945 г., такие как Япония в Восточной Азии и Италия в Европе, недвусмысленно противились дерегулированию экономики, даже когда в том давно уже не было нужды{578}. Более того, понадобились азиатский финансовый кризис и как нельзя вовремя подоспевшее вмешательство со стороны МВФ, чтобы Южная Корея приступила к реформам, которые иначе так бы и не осуществились. Методом постепенного развития можно довести экономику (не говоря уж про общество в целом) лишь до приемлемого уровня. Если политику не меняешь, жди экономического склероза, как это произошло в современной Японии или Италии.

С другой стороны, правительства Восточной Азии, применявшие методы постепенного развития, часто лукавили, заявляя, что только экономическое развитие определяет прогресс общества. Такая точка зрения сопровождается риторикой насчет «азиатских» ценностей и утверждениями будто «азиатским» (каким именно?) народам нужно нечто иное, чем народам западных стран. Все это чепуха. Экономическое развитие всего лишь одна из составляющих общественного развития. Другие составляющие, хотя бы свободы и права личности, не менее важны. В сегодняшнем Китае уже и новое правительство пытается провозгласить расовую исключительность своего народа, чтобы оправдать умышленно создаваемую институциональную отсталость.

Китай откладывает создание независимой судебной системы и формирование более открытого представительного правительства, хотя они уже давно востребованы. Разве такую политику желает китайский народ? Так ли уж важно, что ты можешь позволить себе купить малолитражку или мотоцикл, если твой друг или родственник исчезает в одной из незаконно организованных в стране «черных тюрем»?{579} И новая кухня не покажется приятной, если вы питаетесь в ней пищей, отравленной загрязненной окружающей средой или добавками дешевых, но токсичных ингредиентов, использованию которых попустительствуют официальные власти.

Развивающиеся страны могли бы сами инициировать более откровенное обсуждение проблем экономического развития, установив ориентиры для других компонентов общего развития и достигнув их. В случае Китая нежелание его правительства активно обсуждать вопросы политического и социального прогресса настолько пугает богатые и свободные страны, что осмысленное рассмотрение с их участием требований экономического развития становится практически невозможным.

Сможем ли мы в будущем снова наблюдать такую же трансформацию экономики, как в Японии, Южной Корее, на Тайване и в Китае? Вполне возможно, что нет, и по простой причине. В отсутствие эффективной земельной реформы трудно представить себе, как еще можно поддерживать в бедных странах устойчивый рост экономики на 7 – 10 % в год, причем без фатальных долговых кризисов. Однако радикальная земельная реформа, сочетаемая с агрономической и маркетинговой поддержкой фермеров, не стоит в политической повестке дня. Вместо этого начиная с 1980-х гг. Всемирный банк продвигал микрофинансирование, стимулируя сельских бедняков ставить уличные ларьки и продавать друг другу товары, за которые им нечем платить. Это классическая политика развития путем латания дыр.

Американская Landesa, неправительственная организация, наиболее активно продвигающая земельную реформу, сегодня настолько пессимистично оценивает перспективы дальнейших радикальных реформ в бедных странах, что сосредоточивает свои лоббистские усилия на создании наделов площадью в несколько квадратных метров. Такие участки дают пищу и доход сельским жителям, работающим в нереформированных аграрных секторах. Но из подобных микроинтервенций не произрастают экономические чудеса.

В Юго-Восточной Азии, как и в Индии, серьезная земельная реформа снята с политической повестки дня, хотя и может продолжаться в виде фарса, как на Филиппинах. С учетом этого, что еще могут Филиппины, Индонезия, Малайзия и Таиланд сделать для повышения эффективности своей экономики? Самое очевидное – заставить ASEAN работать в качестве механизма эффективной промышленной политики. Ничто не препятствует четырем ключевым государствам ASEAN (с добавлением Вьетнама, чья крупная экономика осталась за рамками рассмотрения в этой книге) проводить эффективную политику поддержки молодой обрабатывающей промышленности при наличии рынка с 500 млн населения{580}.

Тем не менее никаких признаков того, что это произойдет, не наблюдается. Вместо того чтобы создавать таможенные барьеры и стимулировать экспорт, дабы взращивать местные обрабатывающие производства, ASEAN занимается подписанием соглашений о свободной торговле с индустриально более развитыми странами, включая Китай. Политическим лидерам Филиппин, Индонезии, Малайзии, Таиланда и Вьетнама не хватает сплоченности и постоянного взаимодействия. А значительное влияние на ASEAN со стороны офшорного финансового центра Сингапура совершенно бесполезно с точки зрения развития. Это как если бы Швейцарии или Монако предоставили место за столом переговоров, на которых в 1950-х гг. планировалась послевоенная европейская промышленная политика.