Одиночка - Крис Мориарти

Она встречала таких, как Войт, на Гилеаде. Им не было числа. Ли всегда старалась не сталкиваться с ними, когда они делали свою работу. Хотя она и пользовалась полученной ими информацией, внимательно изучая каждое слово.

«Кэтрин?»

Стыд сжимал сердце Ли.

«Позже, Коэн. Тебе не нужно на это смотреть».

«Это не может ждать», – сказал он.

Она так погрузилась в страх и боль Шарифи, что не сразу поняла его.

«Ракета подлетает к полевой станции».

Им нужно было выбираться отсюда. Пока не погиб полевой AI, а они сами не оказались в этой шахте, как в ловушке, отрезанные от запасных вариантов Коэна, в полной зависимости от самодельной сети Фритауна, которая не могла поддерживать его системы без помощи полевого AI.

«Я смогу вытащить тебя отсюда», – сказал он, вытягивая мысль из ее головы так легко, будто она произнесла ее вслух. И так же легко она читала его невысказанные мысли. Он вытащит ее отсюда, но только ее одну.

«Тогда мы останемся и рискнем», – сказала она ему.

А в это время пытка в сияющей воронке продолжалась.

Войт связал Шарифи руки. Он разговаривал с ней спокойно и рассудительно. Он достал небольшой нож и приставил к ее груди, чтобы она могла видеть его, наклонив шею.

За Войтом слабой тенью стояла Белла и наблюдала происходящее. Когда Войт приступил к работе, она немного приблизилась, и Ли увидела на ее лице – лице Хааса – особое выражение виноватой завороженности, которое возникает даже у привыкших к насилию, когда они впервые наблюдают жестокий допрос. Войт ждал, когда Шарифи заговорит. Он так точно и правильно рассчитал время, что Ли могла предсказать каждый стон, который он проигнорирует, каждую безнадежную мольбу, в ответ на которую он сделает вид, что ничего не понимает. И когда он наконец вытащит кляп из ее рта и даст ей возможность говорить, она расскажет ему все, чтобы прекратить мучения.

Но Шарифи ничего не сказала. И когда Ли зашла в ее сознание, чтобы понять источник ее силы, она нашла надежду – нет, уверенность и веру в спасение. Шарифи играла, как она и делала всегда. Она поставила на карту то, что нужна Нгуен живой, то, что была слишком знаменита, чтобы так умереть. Рассчитывала, что она слишком важная фигура для Нгуен, несмотря на предательство.

Раньше игра всегда удавалась ей. Шарифи, как и Ли, сопровождала удача. Всю свою жизнь она поддерживала в себе веру в инстинкты игрока. И если бы не Белла, то и этот расклад был бы в ее пользу.

Когда взорвалась ракета, Ли подумала, что это был разряд «гадюки».

Она находилась уже не в сияющей воронке. Невероятным образом оказавшись в полутемном беспорядке антикварной лавки Корчова, она пыталась сориентироваться.

Корчов сидел за своим письменным столом, его голова склонилась, лицо закрылось тенью, оранжевые круги контактных пластырей пульсировали у висков. Снаружи мимо витрины быстро промелькнули какие-то тени. Из задней комнаты до Ли донесся глухой удар металлического затвора винтовки.

В одно мгновение все в магазине пришло в движение. В Корчова из-за шторы сзади вылетела огненная дуга выстрела из импульсной винтовки. Через входную дверь в магазин ворвались люди в камуфляжной форме – десантники в масках со штатным оружием войск ООН. Эмблемы их части на форме были заклеены черной лентой.

Ли потеряла картинку. Лихорадочно пытаясь соединиться с кем-либо, чтобы узнать, кто ворвался в сеть Корчова, она вошла в линию одного из стрелков на узком канале КПОН, когда тот ногой переворачивал тело Корчова.

Когда на лицо упал свет, оказалось, что оно вовсе не принадлежало Корчову.

Это было лицо Аркадия.

Она стала спрашивать Коэна, видел ли он, что произошло и что это за вооруженные люди, но прежде, чем она закончила мысль, оказалось, что они попали в ловушку в реальном времени. Лавка Корчова исчезла. Исчез и Коэн. Ли оказалась одна, по-настоящему одна, впервые за многие дни. И она была заживо погребена где-то в прошлом, настоящем или будущем сияющей воронки, которые не имели ничего общего с тем, что разум планеты показывал ей.

Она сделала шаг вперед и замерла, ничего не видя перед собой.

– Осторожно.

За ее спиной стоял Гиацинт. Он выглядел усталым и измученным. Его лицо было измазано угольной пылью, а рваные шнурки, свешивавшиеся с его плеча, были связаны узелками.

Ли глядела на него так, как будто перед ней появился тигр.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

Она шагнула к нему, посмотрела в его темные глаза и убедилась, что это действительно Коэн.

– А ты – в порядке? – спросила она.

– Пока да.

– Что это значит?

– Разум планеты пользуется моей сетью. Он использует меня так же, как использовал полевого AI после первого пожара. Я не думаю, что у него есть еще какой-нибудь способ организовать собственные мысли… по крайней мере, чтобы они были понятны нам.

– Но тебе не придется долго ждать, – сказала Ли. – Нгуен…

– Нгуен даже не попыталась перехватить ракету, которая уничтожила полевого AI, – сказал Коэн. – Кажется, ее больше интересует покончить с Корчовым.

Он задержал дыхание и задрожал. Образ Гиацинта пугающе замелькал.

– Что случилось? – спросила Ли.

– Ничего, – быстро ответил он, – но в голосе прозвучала какая-то неуверенность. – Мне страшно, – признался он в конце концов. – Он хочет, чтобы я собрал его. Собрал его воедино. А я… не могу.

– Коэн…

– Он разрывает меня на части, чтобы собрать себя воедино. Он делает со мной то, что сделал с Шарифи, с твоим отцом, со всеми, кто умер там, внизу. Кроме того, из опыта с полевым AI он понял, что AI лучше всего подходит для его целей. И если он будет действовать через AI, то получит доступ в потокопространство, поймет его и начнет его использовать. – Он вдруг заговорил быстрее, слова начали путаться. – Тебе нужно обратиться в ALEF, Кэтрин. О тебе знают и позаботятся. Я уже устроил. Все в твоем распоряжении. Все, что есть. Конечно, ты потеряешь несколько сетей. Некоторые не смогут воспринимать тебя, как и никаких других людей. Не беспокойся из-за этого. Ты продержишься, пока все не заработает. С ALEF можно связаться через…

– Прекрати! Ты справишься.

– Но если что-нибудь случится…

– Ничего не случится!

Он протянул руку, чтобы дотронуться до ее лица, но она отстранилась. Ее горло сдавила паника.

– Не жертвуй собой ради меня. Я не переживу это. Я не позволю тебе так поступить. И я прокляну тебя за это.

– Не говори так, Кэтрин.

– А что, черт возьми, ты хочешь от меня услышать? – прокричала она.