Михаил Горбачев: Жизнь до Кремля - Николай Зенькович

С подозрением и недоверием М.С. Горбачёв относился и к некоторым другим секретарям ЦК, кандидатам в члены Политбюро.

Ю. Чурбанов:

— В силу своих должностных обязанностей я курировал Москву и область. С лёгкой руки Б.Н. Ельцина все ругали Виктора Васильевича Гришина за то, что он якобы запустил в Москве все дела и работал из рук вон плохо. Не знаю, как в других отраслях, но я лично никогда бы не упрекнул Гришина за то, что Москва давала слишком большой рост преступности. Да, начальником управления торговли столицы был такой человек, как Трегубов. Но мне думается, а не слишком ли много шумели вокруг его преступлений, не раздували ли их?

Второе генеральное «наступление» на Москву Горбачёв предпринял будучи Генеральным секретарём. Судьба Гришина была предрешена. Оставалось лишь подготовить общественное мнение к его отставке. Общественное мнение формировали средства массовой информации. Они получили необходимые рекомендации с самого верха — минуя курировавший СМИ отдел пропаганды и секретаря ЦК по идеологии М.В. Зимянина, которого подозревали в близости к старой гвардии Политбюро. В беседах со мной под диктофон в 1992 году Михаил Васильевич уверял, что публикации «Советской России» по Москве для него были неожиданностью. А что думает по этому поводу бывший в ту пору главным редактором «Советской России» М. Ненашев?

М. Ненашев:

— Летом 1985 года «Советская Россия» представила читателю серию публикаций спецкора Виталия Авдевича о серьёзном неблагополучии в сфере капитального строительства в Москве, наличии показухи, приписок. Можно было заранее предполагать, что эти выступления вызовут категорическое неприятие и сопротивление руководства города во главе с первым секретарём горкома, членом Политбюро В.В. Гришиным, который поднимет против газеты большие силы.

Так оно и случилось. Главному редактору пришлось испытать давление со всех сторон, вплоть до прямых угроз разобраться с тем, кто стоит во главе газеты. Против газеты тотчас же был задействован отдел пропаганды, секретарь ЦК КПСС М.В. Зимянин. При этом основной аргумент оппонентов был традиционен и не касался существа выступления газеты, он сводился к тому, как это можно столицу, город образцового коммунистического труда и быта, представить в таком неприглядном виде.

Ненашев обходит вопрос, кто в действительности инициировал эти публикации. Я пытался узнать у их автора Виталия Амвросьевича Авдевича, как возникла идея «вдарить» по московскому штабу партии, но внятного ответа не получил. Попыток вызвать на откровенность было несколько, тем более что вскоре Виталий Амвросьевич неожиданно появился у нас в ЦК в качестве инструктора, а после роспуска КПСС оказался в администрации президента Горбачёва. Из рядовых корреспондентов республиканской газеты в ответственные работники ЦК КПСС до него ещё никто не попадал.

В. Гришин:

— У нас с Горбачёвым, казалось, были нормальные отношения. Первый, кто поздравил меня с 70-летием и присвоением звания Героя Социалистического Труда (вечером накануне дня рождения), был он. Возникает вопрос: почему же, став в марте 1985 года Генеральным секретарём ЦК КПСС, он уже в декабре того же года решил отстранить меня от партийной и государственной работы, освободить от занимаемых должностей, не ответил на моё письмо, направленное ему в 1987 году, не захотел принять меня и поговорить со мной? Надо полагать, что здесь проявились личные соображения, стремление устранить со своего пути возможного конкурента на занятие высшей должности в партии, хотя к этому я никогда не стремился.

Надо полагать, что обиду на меня М.С. Горбачёв затаил ещё тогда, когда Ким Ир Сен не захотел принять делегацию КПСС во главе с кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС М.С. Горбачёвым на съезд Трудовой партии Кореи в 1980 году. Он считал, что наша делегация должна возглавляться членом Политбюро ЦК КПСС. Дело было в конце лета. Я проводил свой отпуск в Пицунде. Мне позвонил по телефону из Москвы бывший в то время секретарём ЦК КПСС К.У. Черненко. Он рассказал о сложившейся ситуации и попросил меня возглавить делегацию КПСС на партийный съезд в КНДР. Это болезненно было воспринято М.С. Горбачёвым. По возвращении из КНДР, докладывая об итогах съезда ТПК, я сказал К.У. Черненко, что следует перевести М.С. Горбачёва из кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС, дабы не иметь впредь подобных накладок. Вскоре, в конце 1980 года, М.С. Горбачёв был избран членом Политбюро ЦК.

Когда Генеральным секретарём ЦК КПСС стал Ю.В. Андропов, у меня часто были встречи с ним по делам в Москве. Мы вместе ездили на станкостроительный завод им. Орджоникидзе. Когда он болел, я навещал его в больнице. На сессии Верховного Совета СССР он мне поручил внести предложение об избрании его членом Президиума Верховного Совета СССР. Видимо, это опять с неприязнью было воспринято М.С. Горбачёвым (почему не ему?).

После смерти Ю.В. Андропова Генеральным секретарём ЦК КПСС, а потом и Председателем Президиума Верховного Совета СССР был избран К.У. Черненко. Он нормально относился ко мне. Когда шла подготовка к выборам в Верховный Совет СССР в 1985 году, предстояла его предвыборная встреча с избирателями. Он был болен, находился в больнице, на встречу с избирателями приехать не мог и поручил мне зачитать на собрании в Кремле своё выступление. Присутствовали все члены Политбюро и секретари ЦК КПСС, в том числе и М.С. Горбачёв, который, по существу, замещал тогда больного К.У. Черненко. Было видно, он очень недоволен тем, что выступление Генерального секретаря ЦК зачитать на собрании было поручено мне, а не ему. А почему ему? Собрание городское, встреча с избирателями. Я секретарь горкома, председатель на собрании, выполняю поручение кандидата в депутаты.

Когда К.У. Черненко умер (март 1985 г.), решался вопрос о комиссии по его похоронам. М.С. Горбачёв предложил мне быть председателем этой комиссии. Я возразил: «Председателем комиссии должен быть секретарь ЦК КПСС, заменявший Генерального секретаря во время его болезни, — то есть М.С. Горбачёв. Я же могу войти в состав комиссии как её член, выступить на похоронах как секретарь МГК КПСС».

Из предыдущего опыта председатель комиссии по похоронам умершего генсека уже предопределялся как будущий новый Генеральный секретарь ЦК КПСС. Всё это я отлично понимал и полагал, что М.С. Горбачёв является подходящей кандидатурой на этот высокий пост. После утверждения М.С. Горбачёва председателем комиссии по похоронам К.У. Черненко уже не было сомнения, что он станет новым Генеральным секретарём ЦК. Это и было утверждено перед похоронами К.У. Черненко сначала на заседании Политбюро, а потом на Пленуме ЦК КПСС.

Позже был такой случай. Будучи в ЦК партии у М.С. Горбачёва, я рассказал о предстоящем пленуме МГК. Он сказал: «Вы пригласили бы на пленум МГК Лигачёва» (в то время он уже был секретарём ЦК КПСС). Я ответил, что предстоящий пленум обычный, очередной. В его работе, как всегда, будут участвовать инструктор и зав. сектором или заместитель зав. отделом оргпартработы ЦК и что не следует отвлекать секретаря ЦК от его дел. «На пленумах МГК КПСС секретари ЦК партии бывали только в случаях, когда заменялся первый секретарь горкома», — сказал я в шутку (но так оно и было в действительности.) Видимо, это было воспринято М.С. Горбачёвым как моё нежелание контроля за деятельностью горкома партии со стороны руководства ЦК КПСС. Во всяком случае, этот факт оставил какой-то след в его памяти, что и послужило основанием для последующего утверждения, что «Москва и московская парторганизация оказались вне контроля, что МГК КПСС и его руководство считали, что только они представляют Москву, занимаются делами столицы».