Пылающий мост - Виктория Угрюмова

– Удачи тебе, девочка! – проскрежетал Джесегей Тойон и упрямо пошагал в ту сторону, где собирались войска врага.

Оха все еще кипела. Казалось, сколько ни есть на свете подводных гадов, все они теперь обезумели и ринулись в битву. Йабарданай уничтожил их в таком количестве, что вода в реке стала густой, маслянистой и бурой от их крови. То и дело всплывали на поверхность части чьих-то уродливых, покрытых слизью или чешуей тел.

– Интересно, где этот бездельник А-Лахатал? – задал Йабарданай вопрос в никуда.

– Тут! Тут! – раздался возглас, и в волнах Охи мелькнули зеленоватые волосы бессмертного. – Тружусь не покладая меча, а ты кричишь.

– Так бы и сказал сразу, братец! – весело отозвался Владыка Морей. – Кто же тебя, трудолюбивого, знает?!..

Доспехи Ур-Шанаби ничего не весят, и Такахай и Тайяскарон безмерно любят свою госпожу, но все равно ей приходится нелегко. Будучи Истиной, она ощущает безмерную боль, и это значит, что кто-то из близких и дорогих уже погиб, а она даже не попрощалась с ними. Ей трудно двигаться, но она не имеет права ни на скорбь, ни на страдание. Каэ прорубает себе дорогу в рядах вражеских воинов, одержимая одной целью – убить кого-нибудь из двенадцати, кого угодно, чтобы не дать Мелькарту снова прорваться в этот мир.

Волна схватки сталкивает ее с фенешангами. Каэ не видела их с самого утра и теперь искренне радуется, что они живы. Полубоги выглядят не лучшим образом – белые волосы слиплись и покрыты коричневой коркой. Может, это грязь, может – кровь. Если кровь, то неизвестно чья. Но все же маленькая богиня испытывает облегчение – чувство ни с чем не сравнимое. Правая рука Римуски висит как плеть, но фенешанг улыбается ей. Вчетвером полубоги представляют огромную силу, они не расстаются ни на мгновение, возможно потому и уцелели в этой бойне. Затем лурды и солдаты Эр-Соготоха оттесняют фенешангов от маленькой богини, и она снова теряет их в пылу схватки.

Элоах возник перед ней внезапно. Он и пытался скрыться, однако Ворон оказался быстрее его скакуна. Каэ успела схватить гнома за край плаща и дернула его с такой силой, что он вылетел из седла. Рванулся было вскочить на ноги, даже успел выхватить короткий кинжал, но меч богини оказался более быстрым – и она отсекла гному голову, уклонившись от фонтана крови, ударившего прямо в нее. Безголовое тело село на земле, загребая почву и траву руками. Каэтана свесилась с седла и стремительно сорвала у него с груди талисман. Твари Мелькарта бросились на нее со всех сторон, и тогда она высоко подбросила золотое украшение, на лету разрубив его Такахаем.

Увидев, что их осталось одиннадцать, Дженнин Эльваган рассвирепел. Он проложил себе дорогу через ряды воинов йаш-чан и добрался до уступа, нависающего прямо над бурыми от крови водами Охи. Остановившись на самом его краю, понтифик Хадрамаута запрокинул голову, уткнув лицо в бледное, страдающее небо, и закричал гортанно и протяжно.

Йабарданай содрогнулся, услышав этот крик. Страшное заклятие призывало Йа Тайбрайя подняться из бездны, пренебрегая принесенной на Алтаре жертвой. А-Лахатал тоже услышал отчаянный зов понтифика и ужаснулся – более всего на свете боялся он встретиться с морским змеем. А Эльваган, выкрикнув заклинание, бросился в Оху и обернулся странным существом с хвостом вместо ног. Это создание Тьмы атаковало Йабарданая.

Оха стонала и ревела, пытаясь исторгнуть из себя огромное число водяных тварей – скользких, опасных, с выпученными глазами и алыми спинными гребнями. И уже двигалась против течения огромная горько-соленая масса воды, несущая в себе Ужас Морей – великого Древнего Зверя Йа Тайбрайя.

Аджа Экапад понял, что пора уносить ноги. Он стал непревзойденным специалистом по этой части. Крепко сжимая в руках вместительный ларец, он попытался просто покинуть Шангайскую равнину, используя как власть талисмана, так и собственные заклинания. Однако они не подействовали. Не то повелитель Мелькарт не хотел отпускать своего раба, не то воздух равнины был перенасыщен магией. В любом случае Экападу пришлось воспользоваться обычным путем: влезть на коня и постараться покинуть своих соратников прежде, чем они заподозрят неладное. Ему удалось довольно далеко отъехать от гущи сражения; если кто-то становился у него на пути, маг испепелял противника, не прибегая к оружию. Он уничтожал вражеских воинов не глядя и потому был немало удивлен, когда очередей пущенный им комок пламени не достиг цели.

– Постой, Экапад, – произнес спокойный молодой голос. – Ты не слишком торопишься? Ведь еще не все закончено.

– Пропусти меня, щенок! – голос мага сорвался на визг.

Ему было страшно. Ибо перед ним стоял самый великий, самый сильный и могущественный чародей Арнемвенда. И какая разница – знал ли он об этом сам? Магнус был непревзойденным мастером, достаточно того, что он сумел победить в открытой схватке онгона Корс Торуна. Молодой чародей стоял перед своим врагом с непокрытой головой, и ветер трепал его выгоревшие на солнце волосы. Он был пешим и безоружным.

– Я искал тебя, – сказал он негромко. – У нас с тобой свои дела, правда? Сперва ты отдашь мне свой ларец – он нужен госпоже Каэтане.

– А если отдам, отпустишь меня? – прищурился Аджа Экапад.

– Мне некогда, – напомнил Магнус. – Не торгуйся, здесь не редьку продают. Давай.

– Подавись ты своим ларцом! – рявкнул Экапад и метнул тяжелый бронзовый сундучок прямо в голову своему врагу.

Магнус только ладонь поднял – ларец замедлил свой полет и послушно опустился к ногам нового хозяина. Тот негромко приказал:

– Во дворец.

Сундучок только что не ответил: «Слушаюсь» – и исчез из виду, истаяв, как утренний туман.

– А теперь ты. – И Магнус простер к Экападу руки.

Они столкнулись на крохотном пятачке пространства, и обычные воины сторонились их. Чародеи призвали на помощь все силы природы, все возможности Света и Тьмы. Это была не просто борьба двух профессионалов, но схватка двух разных исходных принципов. Ведь добро и зло сражаются повсеместно, и хрупкие человеческие тела тоже становятся ареной их битв. Лился с неба раскаленный дождь, топали полчища скорпионов, шипели исполинские змеи, взвивалось пламя. Это была маленькая война внутри войны, и никто не решался в нее вмешаться. С каждым произнесенным заклятием, с каждым мгновением, когда талисман защищал своего хранителя, становилось заметнее и заметнее, насколько стар Аджа Экапад, нет, не стар, а даже дряхл. Через какое-то время перед Магнусом едва держался на ногах высохший, похожий на скелет или мумию старик с трясущейся нижней челюстью и вздувшимися на лбу и руках венами. Он пытался что-то говорить, но слова не слушались его, и из беззубого рта со впалыми бледными губами вылетали странные шипящие звуки.

– Бесплатного могущества не бывает! – сказал Магнус. Он тоже устал во время этого сражения, но держался молодцом. – Талисман отнимает жизнь – так или иначе...

Он дунул на Аджу Экапада, и тот рассыпался серой рыхлой пылью. Вместе с ним исчез и исчерпавший свои силы талисман.