Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций - Ронен Бергман

Интисар подползла к телу мужа и обняла его. Морской спецназовец уткнул ствол своего пистолета ей в шею и грубо оттолкнул Интисар к стене. Она была уверена, что в нее попали. Однако таким образом ее, наоборот, убрали с линии огня.

В комнату вошел третий коммандос и выстрелил в Абу Джихада. Он отошел в сторону, и в Джихада выстрелил четвертый спецназовец.

Нидаль, сын Абу Джихада, проснулся и начал плакать. Интисар была уверена, что он тоже ранен. Голос внизу повторял: “Aleh! Aleh! – «Быстрее! Быстрее!»

Наконец над телом Абу Джихада встал подполковник Яалон и тоже выстрелил в него. Он был пятым по счету.

Bas! – крикнула Интисар. «Хватит!»

В Абу Джихада попали 52 пули. Он был убит спустя 23 года с момента подписания Голдой Меир первого «красного» приказа о его смерти.

Вспоминая эту операцию много лет спустя, в 2013 году, Яалон, который в то время являлся министром обороны, говорил: «Послушайте, это на самом деле была картина не из приятных. У стены стояла женщина, которая рвалась вперед к телу мужа, и ее останавливало только то, что ее держал под дулом автомата один из оперативников; а мы стреляли в ее мужа – все снова и снова. Я не могу сказать, что мне было все равно или что мне это было очень неприятно. Мне было понятно, что кто-то должен был сделать эту работу, хотя все это происходило на глазах его жены и дочери».

Однако в целом Яалон ни о чем не сожалеет. Он назвал операцию «безупречной» и добавил с характерной для него долей цинизма: «Я не понимаю, почему все говорят, что мы, Израиль, терпим поражение в войне за умы. Если я вогнал пулю Джихаду между глаз, прямо в середину его ума, разве это не означает, что победил я?»[863]

Все израильтяне – участники той операции покинули Тунис невредимыми[864]. Местная полиция была занята многочисленными ложными сообщениями, которые распространяли оперативники «Кесарии», о том, что целый конвой машин из района, в котором проживал Абу Джихад, несется в центр столицы Туниса. Это было направление, прямо противоположное тому, в котором следовали участники акции. Полиция устраивала на дорогах блокпосты и досматривала десятки машин. Через три часа полицейские нашли «фольксвагены транспортеры» и «пежо» брошенными на пляже.

На следующее утро Шамира спросили о возможном участии Израиля в этом «целевом» убийстве. «Я слышал что-то об этом, – ответил он сухо, – по радио»[865].

Абу Джихад был похоронен с воинскими почестями несколько дней спустя. Из него сделали мученика. Ясир Арафат шел за его гробом вместе с вдовой Интисар и старшим сыном Джихадом.

В то время израильтяне считали ликвидацию Абу Джихада огромным успехом. «Позднее Рабин благодарил меня за то, что я убедил его в необходимости операции, – говорил Моше Ниссим. – “Вы не представляете, как вы были правы, – сказал он мне. – Люди приветствуют меня, пожимают руки, поднимают большие пальцы вверх. Какую радость принесло это событие народу! Как это подняло его дух! Как это было правильно для наших сил сдерживания”»[866].

Смерть Абу Джихада была, несомненно, жестоким ударом по ООП. Он был опытным и прозорливым командиром, и без него ФАТХ мог осуществлять значительно меньше успешных атак против Израиля.

Однако непосредственной провозглашенной целью этого убийства было ослабить интифаду – и с этой точки зрения ликвидация Абу Джихада не достигла цели. На самом деле это «целевое» убийство имело прямо противоположный эффект: устранение Абу Джихада ослабило руководящее звено ООП, но укрепило Народные комитеты на оккупированных территориях, которые и являлись подлинными лидерами восстания. А у израильтян по-прежнему не было ответа на волны протеста или всплеск международного осуждения.

Оглядываясь в прошлое, многие израильтяне, принимавшие участие в той операции, сожалеют о ней. Некоторые уверены в том, что мощное присутствие Абу Джихада имело сдерживающее и отрезвляющее воздействие на Арафата и что голос Джихада был бы крайне полезен после образования Палестинской автономии в 1994 году. Если бы харизматичный и любимый народом Абу Джихад был жив, ХАМАС никогда не удалось бы так консолидировать свои позиции и доминировать над значительной частью палестинского общества.

Амнон Липкин-Шахак, который во время убийства Джихада являлся шефом военной разведки, а позднее – начальником Генерального штаба АОИ, говорил: «Если бы мы знали, что в скором времени после смерти Абу Джихада ООП сделает упор на дипломатическое урегулирование конфликта, тогда во время рейда в его дом мы бы в первую очередь поговорили с ним о его отношении к компромиссу с Израилем, а уже потом решили, убивать его или нет. В ретроспективе его отсутствие в определенной степени ощущается. Он смог бы внести значительный вклад в мирный процесс»[867].

23 июня 1988 года съемочная группа телеканала АВС приехала в палестинскую деревню Салфит, расположенную на склонах холмов Самарии на Западном берегу реки Иордан.

В то время оккупированные территории все еще находились в страшных муках интифады. Бурные протесты, террористические атаки, камни и «коктейли Молотова» – все это было здесь будничным. На обеих сторонах противостояния имелись многочисленные жертвы.

Эти события привлекали международные СМИ.

В маленькой деревне Салфит проживала семья Дакдук. Один из их сыновей, Низар, фигурировал в списках Шин Бет в числе наиболее разыскиваемых активистов, хотя в ту пору ему было всего 18 лет. Разведка сообщала, что он был лидером группы подростков, которые забрасывали израильские автобусы бутылками с бензином. Действуя в отместку по принципу «коллективной ответственности», Армия обороны Израиля 16 июня разрушила до основания дом Дакдуков. На следующий день израильское телевидение показало интервью с Низаром и его матерью, стоящими рядом с руинами своего дома. Низар с улыбкой отвергал все обвинения в свой адрес, но не очень возражал корреспонденту, когда тот сказал, что в округе Низара считают героем. Было видно, что ему льстило внимание СМИ.