Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира - Маргарет Тэтчер

Подобные сложные взаимозависимости тем не менее не удерживают политиков от заявлений о том, что капризы погоды, например, показывают необходимость решительных действий. Перемешивание проявлений феномена, известного как «Эль-Ниньо», и более широких вопросов, связанных с изменением климата, может быть частью этого*. Однако политическая позиция обязывает играть определенную роль. Так, Тони Блэр заявил, что наводнения в Великобритании, имевшие место в последние годы, вызваны глобальным потеплением**. Те, кому грозят налоги на выбросы углекислого газа, сознательное ограничение экономического роста и более высокая безработица, заслуживают лучшего.

Во-вторых, действительно ли углекислый газ является причиной глобального потепления? Здесь также неопределенность колоссальна. Как отмечалось выше, СО не единственный парниковый газ. Существенный вклад вносят ХФУ, метан, закись азота, аэрозоли и пары воды. Поэтому учет только концентрации углекислого газа при анализе ситуации и выработке политики неизбежно ведет к ошибкам. Еще существеннее — и сложнее в оценке, что подтверждается непрекращающимися спорами, — вклад солнечной активности. Солнце не отдает свою энергию равномерно; его температура циклически повышается и понижается. Исследования показывают, что именно увеличением потока солнечной энергии может быть наполовину обусловлено повышение температуры в период с 1900 по 1970 год и на треть— после 1970 года*. И если мы в состоянии кое-что сделать для сокращения выбросов СО и других парниковых газов, то в отношении солнца этого сказать нельзя.

В-третьих, действительно ли выделение углекислого газа есть результат деятельности человека, особенно экономической? Это опять может показаться наивным, если учесть политическую риторику, сопровождающую проблему. Сейчас, как, впрочем, и всегда, для либеральной интеллигенции нет ничего более привлекательного, чем мысль о том, что «мы все виноваты». Но так ли это? Факты ясности не дают.

Всеми уважаемая Межправительственная комиссия по проблемам изменения климата (1РСС) пришла в 1995 году к заключению, что «совокупность фактов свидетельствует о заметном влиянии человека на глобальный климат… [Тем не менее] возможности количественно оценить влияние человека на глобальный климат в настоящее время ограничены»**. На деле не все ученые разделяют даже такое мнение; но в любом случае тон его заметно менее категоричен, чем у заявлений некоторых пессимистов. Я, как и очень многие неэксперты, вполне могу понять причину, по которой эксперты пользуются таким витиеватым языком. Содержание углекислого газа в атмосфере выросло почти на 30 % с конца XVIII столетия, по всей видимости в результате уничтожения лесов и сжигания ископаемого топлива. Но в любом отдельно взятом году подавляющая часть содержащегося в атмосфере углекислого газа не является продуктом человеческой деятельности. Фактически менее 5 % углерода, находящегося в атмосфере, напрямую связано с человеком — в результате главным образом того же сжигания ископаемого топлива и уничтожения лесов***. Это, несомненно, жестко ограничивает результативность любой политики, направленной на сокращение выбросов углекислого газа путем изменения поведения людей. Именно поэтому внимание в некоторых странах было сосредоточено на том, как поглотить (или связать) углекислый газ, а не ограничивать его выбросы. Соединенные Штаты, например, предлагают в качестве дополнительной меры по сокращению количества СО восстанавливать леса, которые поглощают углекислый газ, но Европейский союз возражает. Чем внимательнее присматриваешься к конкретным предложениям по сокращению содержания углекислого газа в атмосфере путем одного лишь ограничения его выброса, тем яснее понимаешь, насколько они дорогостоящи и экономически вредны.

В-четвертых, действительно ли глобальное потепление настолько опасно? Сомнение подобно рода воспринимается не иначе как ересь, но, думается, хотя бы для начала подход должен быть непредвзятым. В идеальном мире нам хотелось бы иметь стабильный климат, — так думают по крайней мере те, кто живет в неблагоприятных климатических условиях. Если бы я жила в Микронезии и меня бы волновала перспектива затопления островов в результате подъема уровня Тихого океана, я бы стала серьезно обдумывать эту проблему. Легко понять, отчего обеспокоены люди в регионах, уже сегодня страдающих от недостатка воды. В любом случае необходимо сохранять чувство меры. Глобальный климат менялся и меняется непрерывно, но человек и природа всегда, так или иначе, находили пути адаптации к изменениям.

Температура на Земле сегодня, если взять последние три тысячелетия, находится примерно на среднем уровне. Потепления случались и в прежние времена. В период, предшествовавший Средневековью, и в раннее Средневековье — примерно с 850 по 1350 год — наблюдалось довольно резкое повышение температуры — на 2,5 °C. Несмотря на затопление прибрежных низменностей, в этот период выросли продуктивность сельского хозяйства, объемы торговли и продолжительность жизни. Лишь когда вновь стало прохладнее, сельскохозяйственное производство упало и начали распространяться болезни. Поэтому, когда нам говорят об опасности распространения малярийных комаров и акул-людоедов в Средиземном море, нужно вспомнить, что хуже потепления только похолодание. Некоторым вспомнить это не так уж и трудно. В 70-х годах после двух десятилетий необычайно холодной погоды возник небольшой психоз по поводу глобального похолодания, и кое-кто из тех, которые нынче пекутся о глобальном потеплении, предлагали примерно те же программы международного контроля для борьбы с ним*.

Ответы на каждый из четырех предыдущих вопросов напрямую связаны с пятым и последним вопросом: можно ли добиться прекращения или замедления глобального потепления приемлемой ценой? В Киото Соединенные Штаты сказали «нет», по крайней мере на те предложения, которые выдвигались. Вполне возможно, ответ будет отрицательным всегда. Впрочем, может появиться и более реальный пакет предложений. В любом случае необходимо устранить множество неопределенностей, прежде чем предпринимать какие-либо действия по ограничению экономического роста, которые сделают мир беднее. Только явные доказательства, свидетельствующие о приближении климатической катастрофы, могут изменить положение. Однако таких доказательств до сих пор нет. Единственное, что становится все более очевидным, так это стремление все тех же левых раздуть опасности и упростить решения с тем, чтобы протащить свою идею антикапитализма. Место заботы о климате — в ряду других забот того же порядка: о здоровье человека (СПИД), о здоровье животных («коровье бешенство»), о генетически модифицированных продуктах и т. д. Все это требует глубочайшего исследования, зрелой оценки и адекватного ответа. Изменение климата приближает нас к концу света не более, чем другие проблемы, и не может быть предлогом для уничтожения капитализма, основанного на свободном предпринимательстве.

Когда дело доходит до рассмотрения проблемы изменения климата, необходимо вспомнить, чем заканчивались предсказания глобальной катастрофы в прошлом.

Следует с подозрением относиться к планам глобального регулирования, которые слишком явно свидетельствуют о преследовании определенных интересов.

Мы должны требовать, чтобы политики в своих заявлениях по вопросам охраны окружающей среды руководствовались здравым смыслом и чувством меры точно так же, как они делают это в любой другой области.