Орудия Ночи. Кн. 4. Жестокие игры богов - Глен Кук

Новости, которые рассказала Пайперу Элспет, совершенно выбили его из колеи. Он больше не обращал внимания на Кампанию, не мог правильно распределить поручения, когда Лучезарные отправлялись улаживать разные неясности, не следил, как делал это обычно, за своими капитанами. Сами Старейшие в бой не рвались – они нежились в том Кладезе Ихрейна, который казался им вкуснее, и набирали магический жирок. Подчиненным лорда Арнмагила приходилось действовать на свой страх и риск и как-то догадываться, чего же именно хочет их Предводитель.

– Где Пелла? – как-то утром спросил Хект у своих телохранителей, он нигде не мог отыскать мальчишку. – Хотел ему одно дело поручить.

– Простите, командир, – отозвался непонятно откуда взявшийся Титус, – Пелла уехал помогать тем отрядам, которые возятся с дринджерийцами. Их войско снова остановилось. Жатва говорит, что Иреш теперь поджидает, пока не подтянется осадная артиллерия.

– Зачем? – покачал головой лорд Арнмагил. – Ему-то всего и надо было начать атаку, пока мы заняты в другом месте.

– Командир, на этой войне много чудно́го происходит. Неудивительно, что он не хочет рисковать. Да и как бы Иреш узнал, что мы заняты в другом месте? У него же нет таких шпионов, как у нас.

– Ты прав. Пошли кого-нибудь – пусть тащат Пеллу назад.

– Хорошо. А что вы хотите ему поручить?

– Хотел поставить его во главе артиллеристов, которые донимают дринджерийцев, но теперь будет у меня, как какой-нибудь необученный новичок, могилы копать или отхожие места. Зато научится приказы выполнять.

– Сурово, – рассмеялся Титус. – У меня послание от императрицы. Она желает видеть вас после дневной молитвы. Похоже, наша госпожа не очень-то довольна лордом Арнмагилом.

– Иногда мне ума не хватает сдержаться – говорю людям то, что они слышать не хотят. Ей, наверное, кажется, что императрице тут оказывают мало внимания. Осталась бы дома – было бы ей внимание. А мы, вонючие мужланы, слишком уж заняты своей войной.

– К вам никто ночью не наведывался в последнее время?

Хект решил отмолчаться. Врать в открытую совесть не позволила.

– Так, значит, наведывались?

– Ты это о чем?

– Думал, вдруг Герис или дочки ваши заглядывали. Беспокоюсь, как там Ноя с детьми.

– Нет. Либо они слишком заняты, либо мы ушли слишком далеко. Я тоже за Анну волнуюсь.

Это была правда. Несмотря ни на что, Анна Мозилла действительно прочно занимала место в его сердце.

– Если заглянут, я их расспрошу, – пообещал Хект.

В дом, в котором Гора со своими воинами пережидал осаду Шамрамди, явился юный Аз. Он был мрачен и бледен. Очень исхудал. Во время вылазок его дважды ранили – враг каждый раз оказывался готов к их внезапным атакам.

– Племянник, надеюсь, чувствуете вы себя лучше, чем выглядите, – поприветствовал юношу Нассим Ализарин.

– Это, дядюшка, вряд ли.

– Тогда почему вы не в постели?

– Индала прийти не смог. Ему самому нездоровится.

Ходили слухи, что Внушающий Великий Трепет умирает. Или его травят медленным ядом. Или колдовство неверных вытягивает из него жизнь и саму душу каплю за каплей.

Вот уже несколько недель Нассим Индалу не видел, но полагал, что недомогание владыки объясняется всего лишь преклонным возрастом.

– Невеселые вести, племянник, но у вас, я вижу, есть и другие, еще более мрачные.

– Возникли некоторые осложнения. Мой двоюродный дед хотел бы принести свои извинения за то, что должным образом не поддержал вас в войне с дринджерийским колдуном.

Как странно!

– Вмешался какой-то негодяй?

– Посланника, который вез через горы донесения с побережья, остановили люди из племени анса. Они удерживали его, пока не нашли среди своих человека, способного читать и писать по-люсидийски, и прислали вам письмо.

– А потом кто-то в Шамрамди решил проверить, не тайное ли это послание от чалдарянских захватчиков?

– Не совсем так. Кое-кто просто не может удержаться и повсюду сует свой нос.

Нассим фыркнул. Чем дольше он жил на свете, тем хуже казались ему люди.

– Тогда расскажите, что они пишут.

– Как? Письмо же предназначается вам.

– И вы не знаете, что в нем? Полноте, племянник.

– Как пожелаете. – И юный Аз прочитал письмо, медленно выговаривая каждое слово.

Нассиму всегда казалось, что в грамоте юноша более силен.

Он взял письмо. Написано оно было не обычным витиеватым слогом, к которому он привык. Автор не пытался блеснуть языком, простые отрывистые предложения лишь описывали суть, слова скорее напоминали глинобитные кирпичи, а не мазки художника, да и почерк оставлял желать лучшего. Может, именно поэтому юный Аз и не смог его толком разобрать. К тому же автор на самом деле не так хорошо знал люсидийский.

– Проклятье! Довольно топорно написано, но я, кажется, понял.

У самого Нассима Ализарина тоже иногда бывали затруднения с люсидийским.

– Тогда объясните, сделайте милость. Потому что те, кто его читал, не поняли ничего. Все решили, что это шифр. То есть, когда он пишет: «верблюд», он говорит о каком-то событии и…

– Разгадать это послание мудрено, еще труднее осмыслить, но автор прям, как отравленный кинжал. Если он пишет: «верблюд», то имеет в виду именно верблюда. Это ужасное предостережение. Уже скоро дринджериец воскресит Ашера. Вероятно, ритуал уже начался, ведь по пути из Идиама послание наверняка задержалось.

– Вот, значит, как. Только мой родич и вправду поверил, что…

– Азим, сколько прошло времени?

Автор не проставил дату, а даже если бы и проставил, это мало бы помогло: летоисчисление анса отличалось от праманского.

– Болталось при дворе с неделю. Я сам только вчера о нем услышал, когда вельможи решили спросить меня, как это все понимать. Если это явное предупреждение… Индала будет в ярости. А кое-кто из умников – тех, кто полагает себя мудрее моего двоюродного деда, – очень скоро окажется в богом забытом приграничном городке под самым носом у Тистимеда Золотого.

– Индале хватило ума понять, что анса говорят все как есть?

– Но умники его переспорили.

– Нет, – усмехнулся Гора. – Может, Внушающий Великий Трепет и не стал спорить с глупцами, но от своего он не отступится. Наверное, он послал вместо себя любимого племянника.

– А в помощь ему отрядил того, кто знает злодея не понаслышке.