Квестер - Андрей Владиславович Немиров

на Грубере, будет беспощадно давить всех, кто станет искать для этого мира иных миров, иной жизни, иного будущего.

И завтра мы также будем жить продолжением прошлого, и послезавтра, и после послезавтра… Мы будем делить всё и вся на своё и чужое, а мир — на «наш» и «их». И иное, новое будущее, возможно, так и не наступит.

Но сейчас, в тесной и душной каюте подводного атомного ракетоносца Петр Алексеевич Шелестов и Чарли Грубер говорят об этом будущем. Говорят, будучи всего лишь двадцать минут назад заклятыми врагами…, а, может, ещё и оставаясь таковыми…

Так может быть, есть надежда… или мы, действительно, всего лишь разумные звери?

Глава шестнадцатая

1

— А чего он имя-то такое заскорузлое выбрал — «Тюлефан», он тебе не говорил? — спросил Док Тестера.

— Говорил, — ответил тот. — Он где-то услышал фамилию «Тюлефанов», ну а по русской традиции, если есть фамилия, то должно быть и имя: Иванов — Иван, Тюлефанов — Тюлефан…. А про отчество «Филгудыч», я вам рассказывал — у него в Штатах имя было такое: Фил Гудвич. Он его и переделал в отчество!

— Нет, оригинал этот Филгудыч! Большой оригинал! — смеясь, сказал Хась. — А когда я его на корабле увидел… — мама моя! В Бестерляндии делейтором спалили, а он — на́ тебе: на пароходике стоит, да чуть ли не в обнимку с Папашей Чаком!

— В Бестерляндии цифроклон спалили, а на корабле живой стоял, — пояснил Док, хотя и так всем было понятно (может, правда, всем, кроме Дока?)

— С живым ещё круче вышло! — сказал Тестер. — Его трупом все считали, все, включая его же собственный цифроклон. Он же сиганул на машине с сорокаметрового обрыва!

— Остекленеть! — сказал Хась и осёкся, но было уже поздно: все вспомнили Гласса и в который раз пожалели, что его нет сейчас рядом.

Помолчали. Затем Хась решил-таки вернуть тему разговора:

— А я ему кричу: «Папаша Чак! Ныряй к нам! Мы тебе про твою Бестерляндию столько понарассказываем! Прыгай, не бойся!». А ему хоть бы хрен! Плюнул и ушёл.

— Так ты ему по-русски кричал, да ещё в переводе на дельфиний! — усмехнулся Док. — Как же он мог тебя, дурака, понять? Ты б ему на инглише, на инглише…

— Ему там Филгудыч всё переведёт, — сказал Тестер. — Уж он случая не упустит!

— Это да… — согласился Хась. — Это точно! Хм, интересно, а как Филгудыча по-настоящему звали…, ну то есть, зовут?

— Максим Максимыч Исаев, — сказал Док, расплываясь в улыбке.

— Не-е, майор Пронин! — прыснул Тестер.

— Придурки вы все, блин! Резиновые изделия номер два послехрущевской штамповки! Я серьёзно спрашиваю, а они… — рассердился было Хась, но, в конце концов, тоже засмеялся. — Теперь фильм выйдет «Подвиг цифроклоноразведчика»!

— Ага! — подхватил Тестер. — И там будет фраза: «Цифроклон — это звучит…»

— …стрёмно! — закончил Док и все снова расхохотались.

— Не, ребята, а я их всё-таки как-то по-другому представлял, — задумчиво сказал молчавший всё это время Эрик Мак-Нейми.

— Кого это, «их»? — не понял Тестер.

— Ну, этих… — Эрик замялся. — Инопланетян.

— Каких инопланетян, Эрик, дружок? — спросил Хась с притворным удивлением — Ты видел инопланетян? Ребята, сенсация! Наш Эрик видел инопланетян! На первых полосах центральных газет — огромные фото: «Эрик и инопланетяне», «Эрик — участник первого внеземного контакта!» Ха-ха-ха!

— Не издевайся, Хась! Я не так выразился! — попытался оправдаться Эрик.

— Сам-то ты теперь кто? — буркнул Док. — Ты оно и есть — чудо инопланетянское!

— Да ладно вам! — обиделся Эрик. — Ну, не инопланетяне ведь мы теперь, а… как там Тестер это назвал: Моноцивилизация? Ну, так я их…, то есть, эту… Моноцивилизацию по-другому представлял.

— Ага, зелёненькие такие человечки с антеннками. Как же — знаем! — сказал Тестер. — Хотя, мужики, Эрик прав: я тоже никак привыкнуть не могу, что мы — это «они»! Так много различий с человеческим сознанием…: практическое отсутствие логики, полное отсутствие персонификации личности, абсолютная бестелесность…

— Ну, не абсолютная, допустим! — сказал Док, встряхиваясь и переступая с ноги на ногу. — Кейт! — крикнул он. — Может, мы уже вылезем из этого болота?

Они стояли где-то в Африке, по колено в воде, среди миллионов таких же: Кейт захотела побывать в теле фламинго.

— Ещё немного, Док! — ответила Кейт. — Девушкам очень понравилось.

Высоко поднимая ноги, подошёл Вёрджинал Браун.

— Если бы меня сейчас вернули в человеческий мир, — сказал он, глядя на Тестера, — я бы провёл остаток жизни, доказывая людям, что их логика, при всей её абстрактности — производное от тела и подчиняется законам и потребностям тела. А по сему — не может быть единственным инструментом познания!

— Интересно, как бы вы это доказали? — поинтересовался Хась. — Сейчас-то мы это знаем, но мы знаем и другое — ничего из того, что мы теперь знаем, не было получено в результате каких-либо исследований. Это знание просто было всегда, и появилось вместе со Вселенной! Да и зачем это доказывать? Люди-то — они и останутся людьми: они будут упорно доказывать очевидное и легко брать на веру невероятное, а потом делать всё наоборот!

— А Бестерленд? — возразил Браун. — Он же был создан человеком! Но, случайно оказалось (хотя, случайно ли?), что наша «Лучшая земля» — это мост между цивилизацией людей и … вот этой водной Моноцивилизацией, частью которой мы и являемся теперь. Являемся, замечу, благодаря созданному человеком Бестерленду! А значит — можем, когда хотим! Надо только изучать мир в нужном, правильном направлении… и — не только логикой, а и другими способами. Поэтому… надо, надо доказывать, мой дорогой Хась!

— Не забывайте, уважаемый мистер Браун, — «учительским» тоном начал было Хась, — что…

— Знаю, знаю… — с улыбкой остановил Хася темнокожий учёный, — мы ещё не окончательно стали частью другого мира: сохраняя людское сознание, мы «зависли» между цивилизациями: человеческой и этой, водной…. Ну, так это же и интересно: одновременно обладать и её Абсолютным Знанием, и нашим человеческим Мышлением, иметь возможность бывать где угодно, в том числе — в телах разных организмов, на других планетах…. При этом — сравнивать наши познания и то, как это есть на самом деле! Я, например, просто наповал убит тем, как мало, оказывается, человечество знает об окружающем его мире!

— Ничтожно мало! — согласился Док.

— Вы правы, Док, — ничтожно мало, непростительно ничтожно! — закивал головой Браун. — Самообмана, ложных теорий, заблуждений и предрассудков — гораздо больше, чем истинного знания!

— Это точно! — подхватил Хась. — Вспомните, как мы боялись этого Облака! А оно — всего лишь оказалось порталом для перехода из нашего цифрового состояния в это… водяное…

— «Я — Водяной, я — Водяной! Никто не водится