Царица Пальмиры - Бертрис Смолл

Ульпия Северина слабела день ото дня. Однако страсть Аврелиана к Зенобии с каждым днем становилась все сильнее, и он с трудом мог выносить ее отсутствие. Он ревновал к каждому мужчине, который заговаривал с царицей, подозревая всех в скрытом вожделении. Даже доброжелательного Клавдия Тацита, старого и почтенного римского сенатора.

Аврелиан был в бешенстве из-за того, что не мог оставаться в Риме слишком долгое время после своего триумфа. Вскоре его армия должна была выступить в поход в Галлию. Зенобия отказалась отправиться с ним, и он знал, что если принудит ее, она пожалуется своему другу сенатору Тациту. Как пленнице империи ей было запрещено покидать пределы области Рим — Тиволи.

— А что, как ты думаешь, может случиться со мной в твое отсутствие? — насмешливо спросила она его в вечер отъезда.

— Город полон мужчин, которые желают тебя! — заявил он.

— В самом деле? Неужели Рим настолько беден женщинами, что его мужчины так страстно желают женщину, которой уже за тридцать? Будь же благоразумен, римлянин? С какой стати я стану принимать другого мужчину, если меня любит римский император?

Как ни странно, но ее насмешки успокоили его. Он мгновенно почувствовал себя дураком — ведь она никогда не давала ему повода сомневаться в ней.

Аврелиан отправился в Галлию. Галлия оставалась последним разорванным звеном в цепи Римской империи, которое надо выковать снова. Свою пленную любовницу он оставил в одиночестве. Впервые за многие недели Зенобия осмелилась возобновить дружбу с Дагиан, хотя и позволяла Мавии регулярно навещать свою бабушку.

Однажды ранним осенним вечером женщины сидели и оживленно беседовали. Мавия уже удалилась со своей няней Чармиаи и легла в кроватку.

— Новости из Галлии благоприятны для империи, — сказала Зенобия. — Тетрик [16], вождь восставших галлов, капитулировал, и Аврелиан пощадил и его, и его сына. Галлия снова стала римской провинцией.

— Хвала богам! — пылко воскликнула Дагиан. — Теперь меньше римских матерей станут оплакивать своих погибших сыновей. Как я ненавижу войну!

— Иногда просто нет выбора, — ответила Зенобия.

— И ты можешь говорить это после того, как потеряла на войне своего младшего сына?

— Я предпочла бы, чтобы Деми остался в живых, но он сам сделал выбор. Как и его отец, он ценил свободу больше всего на свете. Теперь я понимаю это, хотя было время, когда я думала, что он делал это только для того, чтобы досадить Вабе. Оденат гордился бы им!

— Да, он гордился бы им! — произнес Марк Александр Бритайн.

Зенобия подняла глаза, встретила его взгляд и тут же заплакала.

— Уходи! — сказала она тихим, но непреклонным тоном. — Неужели ты хочешь подвергнуть опасности нас всех?

— Нас никто не увидит, любимая, — сказал он и повернулся к Дагиан.

— Мама, я хочу прогуляться с Зенобией вдоль берега реки.

Ты посторожишь нас?

— Ты с ума сошел! — тихо вскрикнула Зенобия.

Дагиан ответила:

— Я посторожу. Иди с ним, Зенобия. Все равно он не отстанет. Эта черта проявилась еще в раннем детстве — он никогда не уступал, пока не получал то, что хотел. Слуги уже легли спать, императора нет, так что вы в безопасности.

Марк взял Зенобию за руку и подвел ее к краю утеса. Там, к своему удивлению, она обнаружила ступеньки, высеченные на поверхности склона. Они медленно спустились вниз, он осторожно вел ее за собой, и ее теплая ручка лежала в его большой ладони. Внизу, под ступеньками, тянулась узкая полоска усыпанного галькой пляжа. В тусклом свете сумерек он повел ее по пляжу и наконец остановился перед густыми зарослями. Отодвинув в сторону ветки кустарника, он провел ее в маленькую пещеру с усыпанным песком полом. На небольшом выступе стоял уже зажженный светильник. Он горел веселым золотистым сиянием и отбрасывал темные мерцающие тени на стены пещеры.

— Я искал место, где мы могли бы встречаться в безопасности, — объяснил он.

Потом схватил ее в объятия и поцеловал. Она тут же обвила его руками, и их сердца неистово забились от возбуждения. Она приникла к нему, и ею овладела сильнейшая жажда любви. Его губы прижались к ее губам. Они искали, просили, умоляли, вытягивали из нее отклик на его страсть. Она и не мечтала, что когда-нибудь снова почувствует такое. Она была вся в огне страсти, которую испытывала к нему. Его язык вошел в ее рот, и она играла с ним, сосала и пощипывала его возбуждающими движениями.

Она была неистова и агрессивна с ним. Она прошептала ему на ухо:

— Я уже забыла, как ты высок, мой дорогой. Ах, Марк, как мне не хватало тебя!

Она не протестовала, когда он развязал ее длинную тунику. Туника соскользнула с ее плеч, и она позволила ей упасть к ее ногам. Зенобия стояла, слегка дрожа в тонкой хлопковой сорочке, а он отступил назад, снял свою длинную накидку и расстелил ее на песчаном полу пещеры. Не произнося ни слова, он снял свою тунику, тогу и нижнее белье. Легкая улыбка коснулась ее губ, когда такое дорогое и хорошо знакомое ей тело вновь предстало перед ней. Она протянула руку и стала ласкать его мускулистое плечо. Их взгляды встретились, и он тоже улыбнулся.

— Не хочешь ли ты сказать, как все это глупо, любимая? — мягко поддразнил он ее.

В ответ она опустила руки, подняла вверх свою сорочку, сняла ее и швырнула в угол пещеры.

У него перехватило дыхание, когда он снова увидел ее такой, какой видел много раз перед их разлукой. Взгляд его ярко-голубых глаз медленно окинул ее роскошные формы. Это был теплый и любящий взгляд, и она вся засветилась в лучах его искренней и глубокой любви. Протянув к ней руки, он медленно привлек ее к себе и заключил в объятия. Он стоял, прижимая ее к себе, ощущая тепло ее тела, просто наслаждаясь ощущением ее близости. Она не двигалась в кольце его объятий. Он поднял руку и осторожно вынул из ее волос украшенные драгоценными камнями шпильки. Распущенные волосы упали и темным вихрем закружились вокруг ее тела. Он нежно гладил их, и от прикосновений его руки по ее телу пробегала восхитительная мелкая дрожь.

Все любовные воспоминания о нем снова нахлынули на нее, и она забыла обо всех обидах. Этот огромный, высокий мужчина, наполовину римлянин, наполовину британец, был ее супругом, и она не желала другого. Зенобия сделала движение, чтобы освободить руки, и они медленно заскользили вверх по его широкой груди. Потом ее ладони остановились, и она стала гладить мягкие каштановые волосы, которые покрывали его грудь. Он терпеливо переносил это восхитительное раздражающее движение, пока игра наконец не утомила ее. Ее руки скользнули вверх и обвили его шею. Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

Они слились воедино. Неистовая страсть вспыхнула между ними. С тихим возгласом он наклонил голову и вновь завладел ее губами. С нежным вздохом она покорилась ему, ее губы смягчились под его губами. Вместе они упали на колени, все еще держа друг друга в объятиях. Они целовались и целовались, пока она наконец не отняла губы и не рассмеялась, задыхаясь.