«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский

конце 1942 г. начальник Православной миссии даже просил немецкие власти о рассылке газеты «Молва» дипломатической почтой в различные европейские города. Германский консул в Одессе в письме от 7 января 1943 г. рекомендовал своему МИДу удовлетворить эту просьбу, так как Церковь в Транснистрии активно поддерживает борьбу против большевизма и «Молва» пишет в пронемецком духе, но его начальство не согласилось[1029].

С конца 1942 г. в церковной политике Транснистрии начали происходить значительные изменения. Недружественного ко всему русскому архимандрита Юлия (Скрибана), снятого за пререкаемый образ жизни (по некоторым сведениям за коррупцию), 16 ноября сменил бывший Черновицкий митрополит Виссарион (Пую), закончивший Киевскую духовную академию и бегло говоривший по-русски. Получивший широкую известность благодаря написанному в сентябре 1939 г. открытому письму И. Сталину (в котором протестовал против уничтожения духовенства в СССР) владыка был назначен правящим епископом Одесским и всея Транснистрии и одновременно начальником Миссии. В Одессу он прибыл 6 декабря 1942 г. Митрополит Виссарион был знаком с И. Антонеску и нередко использовал право личного обращения к премьер-министру при решении вопросов церковной жизни, что обеспечивало ему определенную независимость как от Патриарха Никодима, так и от губернатора Транснистрии Г. Алексяну.

В одном из первых своих писем Антонеску из Одессы от 5 января 1943 г. митрополит отмечал: «Завоевание любого народа начинают оружием, продолжают данной ему администрацией, но оно не может быть завершено иным образом, нежели его духовным завоеванием». Далее владыка Виссарион писал, что нехватка священнослужителей, которых, по его мнению, требовалось не менее 2 тыс., препятствует дальнейшему развертыванию церковной сети. В целях повышения эффективности управления церковными учреждениями и контроля над клиром митрополит разделил «Заднестровье» на три епархии: Северную – с центром в Тульчине, Центральную – с центром в Балте и Южную – с центром в Одессе. Во главе Северной епархии был поставлен архимандрит Антим (Ника), во главе Центральной – епископ Василий (Стан), в Одессе главой епархии остался сам владыка Виссарион. Ближайшими помощниками начальника Миссии являлись 14 благочинных[1030].

Поддерживая в целом политику национальной ассимиляции населения «Заднестровья», владыка Виссарион вместе с тем считал политически нецелесообразным применять языковое насилие. 20 мая 1943 г. он писал Антонеску, что в Транснистрии имеется 607 приходов, в том числе 62 с молдавским и 98 – со смешанным населением, и, таким образом, проводить церковную службу на румынском языке следует в 160 приходах. Для остальных же 447 приходов – с украинским, русским и болгаро-украинским населением, по мнению митрополита, необходимо было изыскать священников, знающих славянский язык[1031].

Митрополит настаивал на тесных контактах с местным населением и совместной работе румынского и местного духовенства. В отличие от большинства других членов Миссии, он положительно относился к службе на церковно-славянском языке и осуждал навязывание румынских церемоний и обрядов. Владыка Виссарион сам часто проповедовал по-русски, а из местного духовенства поощрял тех, кто принадлежал в советский период к канонической Церкви, принимая в состав клира обновленцев и самосвятов только после их перерукоположения.

Этими мерами владыке удалось завоевать определенное доверие русских и украинских верующих. Именно митрополит Виссарион стал той личностью, при которой возрождение церковной жизни в «Заднестровье» некоторое время (до осени 1943 г.) шло наиболее успешно. Молдаванин по национальности, он еще до революции окончил Киевскую Духовную Академию, испытывал симпатию к Русской Православной Церкви и часто сам проповедовал по-русски. В сентябре 1943 г. освобожденный из румынского концлагеря известный апологет старообрядец Ф.Е. Мельников получил приглашение занять пост миссионера в Транснистрии. Он немедленно переехал в Одессу и начал читать лекции, Миссия приступила к изданию его апологетических сочинений[1032].

Преследования богослужений по старому стилю прекратились, этот вопрос был предоставлен для решения мирянам и священникам в каждом отдельном приходе; начали проводиться религиозные радиопередачи на русском языке и т. п. А 5 февраля 1943 г. митрополит отправил письма настоятелям двух русских обителей на Афоне (Пантелеимоновской и Свято-Ильинской), предлагая им снова взять в свое ведение подворья этих монастырей в Одессе и отправить туда монахов для их восстановления (этому помешали немецкие власти)[1033].

Однако доверие верующих к владыке Виссариону не распространялось на румынских миссионеров. Большинство из них не знало ни церковнославянского, ни русского или украинского языков, и прихожане плохо понимали их. Принадлежность к оккупационной администрации и социальное неравенство привели к изоляции миссионеров от местного духовенства и паствы, они чувствовали себя чужаками и после Сталинградской битвы под разными предлогами настойчиво добивались досрочного возвращения в Румынию. За март-апрель 1943 г. число миссионеров в крае, несмотря на прибытие пополнений, сократилось на треть – до 182 человек.

Возможностей заменить румынских священников местными было немного. Молдаване, плохо понимая румынский язык, учиться в Дубоссарской семинарии не хотели, к осени 1943 г. там по-прежнему обучались всего 82 слушателя. В Одессе руководство Миссии не могло найти желающих получить духовное образование на украинском языке, и священников для работы в украинских приходах и школах обучали на русском языке. Поэтому владыке Виссариону приходилось в основном рассчитывать на использование священнослужителей, присылаемых из-за Днестра. 20 мая он предложил Антонеску мобилизовать в Бессарабии 165, а во внутренней Молдавии – еще 65 знающих славянские языки священников и направить их в Транснистрию. Это предложение не возымело действие, и 3 июня митрополиту пришлось снова обратиться к маршалу с просьбой «объявить мобилизацию священников в Молдове и Бессарабии», чтобы пополнить кадры клириков[1034].

Под давлением правительства Румынская Патриархия все же приняла требуемые меры. С 10 августа по 15 сентября в «Заднестровье» прибыли и немедленно были назначены на приходы 57 румынских священников. К октябрю 1943 г. число местных священников возросло до 213, а румынских – до 328. Всего же за период оккупации в Транснистрию было направлено из Румынии (включая Бессарабию) 436 представителей белого духовенства и 31 монашествующий[1035]. Таким образом, ставка на румынизацию клира оставалась неизменной. Чтобы вдохновить пастырей, владыка Виссарион 15 октября 1943 г. представил к награде директора Дубоссарской семинарии священника Думитру Кристеску и преподавателя Иоанна Григориу, только по году проработавших в Транснистрии[1036].

Но начальник Миссии был не в силах сдержать распад румынской церковной структуры. По мере приближения фронта отток миссионеров в Румынию стал неодолимым. Митрополит чинил им различные препятствия, продолжал настаивать перед духовными и светскими властями на направлении в Транснистрию все новых групп румынских клириков. Однако и сам владыка уже хотел покинуть «Заднестровье». В ноябре 1943 г., когда советская армия освободила Киев, он обратился к Антонеску с просьбой разрешить ему выехать на лечение за границу, но маршал не отреагировал на это прошение.

1 декабря владыка Виссарион направил Антонеску новое письмо, в котором