Тузы за границей - Мелинда М. Снодграсс

Такисианин осторожно сдвинул женщину в сторону, сложил ее руки на груди, поцеловал в лоб. «Мать моего ребенка». Потом он оплачет ее как положено. Но сначала надо отомстить.

Пуля прошла навылет сквозь мягкие ткани бедра. Крови было немного. Пока. Как только он зашагал, она забила фонтаном. Нужен камуфляж, что-нибудь, чем можно прикрыть рану, чтобы пройти мимо стойки регистрации и подняться в номер. Он оглядел стоящие машины. Ага, сложенная газета на капоте одной из них. Не лучший вариант, но сойдет. Теперь ему оставалось лишь продержаться и не хромать те несколько шагов, которые предстоит сделать от входа в отель до дверей лифта.

Выучка – это все. И порода. Порода всегда возьмет свое.

Он пытался заснуть, но все без толку. В конце концов в шесть утра Джек Браун с раздражением отбросил сбившиеся простыни, скинул промокшую от пота пижаму, оделся и отправился на поиски съестного.

Пять месяцев жизни в сгорбленном состоянии и с постоянной оглядкой. Пять месяцев, в течение которых он ни разу не заговорил с ним. Ни разу даже не взглянул на него. Неужели надежда восстановить свое доброе имя действительно стоила этого ада?

Всему виной было нашествие Роя. Оно вытащило его на свет из уютной торговли недвижимостью, калифорнийских вечеров и секса на берегу бассейна. Положение было по-настоящему отчаянным. Ни один туз, сколь бы подмоченной ни была его репутация, не был лишним. И он показал себя с наилучшей стороны, сражался с чудищами в Кентукки и Техасе. Тогда он и обнаружил кое-что любопытное. Большинство этих новых молодых тузов ни сном ни духом не ведали, кто он такой. Знали немногие – Хирам Уорчестер, Черепаха, и это имело значение. Так что, возможно, у него был способ вернуться. Снова стать героем.

Сенатор Грег Хартманн объявил о предполагаемой кругосветной поездке.

Джек всегда восхищался Хартманном. Восхищался тем, как сенатор вел борьбу за отмену определенных частей «Постановления о контроле над способностями экзотов». Он позвонил ему и предложил оплатить часть издержек. Для политика деньги никогда не бывают лишними, даже если их не используют для финансирования кампании. Так Джек очутился на борту самолета.

По большей части все было не так уж и плохо. У него не было недостатка в женщинах – лучше всех оказалась Фантазия. Как-то ночью, в Италии, когда они лежали в постели, она со злой ехидцей рассказала ему об импотенции Тахиона. Он тогда смеялся, слишком громко и слишком долго.

За многие годы Джек кое-что разузнал о такисианской культуре из интервью с Тахионом, которые прочитал. Месть определенно была частью тамошнего кодекса чести. Поэтому он постоянно оглядывался и ждал, когда доктор сделает ход. Но ничего не происходило.

Он сходил с ума от напряжения.

А потом настал вчерашний вечер.

Он намазал маслом последнюю булочку из корзинки, запил кусок твердой корки убийственно крепким французским кофе. Эти лягушатники понятия не имеют, что такое нормальный человеческий завтрак. Разумеется, он мог заказать американский завтрак, но цена у него оказалась столь же убийственная, как и кофе. Корзинка черствого хлеба и чашка кофе обошлись ему в десять долларов. А если к этому добавить несколько яиц и бекон, изволь выложить почти тридцать. За завтрак!

Внезапно до него дошла абсурдность собственных рассуждений. Он ведь богатый человек, а не мальчишка с фермы в Северной Дакоте времен Великой депрессии. На те деньги, которые он вложил в это турне, вполне можно было бы купить здоровый кусок 747 го «боинга» или на худой конец топливо, чтобы лететь на нем…

В фойе отеля показался Тахион, и по спине у Джека забегали мурашки. Сквозь дверь в ресторанчик видно было очень немного, и вскоре инопланетянин исчез из виду. Джек ощутил, как расслабились мышцы шеи и плеч, со вздохом поднял палец и заказал полный американский завтрак.

Тахион был какой-то странный. Вилка механически перемещалась от тарелки ко рту. Двигался так, будто шомпол проглотил. Прижимал газету к бедру, как солдат на параде по полной форме.

Его не касается, что затеял этот поганец.

Но вчера вечером это напрямую его коснулось.

Гнев пробуравил его внутренности физической болью.

«Да, бомба не могла причинить мне вреда, но он завладел моим сознанием». Низведя его в этот миг от человека до неодушевленного предмета.

Джек атаковал бекон; между тем его гнев и возмущение все росли. Черт побери! Глупо бояться хилого эльфа в дурацком наряде.

«Не бояться», – поправил Джек себя. Он держался от инопланетянина подальше из вежливости, уважая силу ненависти Тахиона. Но теперь такисианин поменял правила игры. Он завладел его разумом. Джек не намерен был этого спускать.

Они походили на два крохотных красных рта – пуля вошла и вышла. Тахион, сидя на кровати, ввел себе обезболивающее, подождал, пока оно подействует. На всякий случай он уже сделал себе прививку против столбняка и укол пенициллина. По всему столу валялись использованные шприцы, ждала своего часа марлевая подушечка, сверток ваты. Однако пусть кровь пока потечет. А он тем временем хорошенько подумает.

Значит, Данель не солгала. Она просто не рассказала ему всего. Жизель мертва. Вопрос в том, как это случилось. Или это не важно? Наверное, нет. Важно то, что она вышла замуж и родила сына. Моего внука. И его необходимо найти.

А отец? А что отец? Даже если он еще жив, более неподходящего телохранителя для мальчика трудно представить. Отец – или еще кто-то неизвестный – манипулировал такисианским даром, чтобы сеять ужас.

И с чего же начать? Без сомнений, с квартиры Данель. Потом в архив, искать разрешение на брак и свидетельство о рождении ребенка.

Но это нападение на Данель и на него – не случайность. Враги, кем бы они ни были, начеку. Так что, как это ему ни претит, он попытается внедриться к ним.

Несколько минут Браун провел в вестибюле в нерешительности. Но ярость взяла верх над благоразумием. Он толкнул дверь, обнаружил, что она заперта, с силой крутанул ручку и вывернул ее. Перешагнул через порог и застыл в изумлении при виде доктора, остригающего очередную огненную прядь. На полу уже образовался небольшой пушистый холмик.

Тахион тоже ахнул, с занесенными ножницами над головой.

– Как ты смеешь!

– Чем это ты занят?

Если учесть, что это был их первый обмен репликами за сорок лет, ему явно чего-то недоставало.

Быстрыми щелчками, точно вереница фотокадров, в поле зрения ворвались все остальные подробности сцены. Джек ткнул пальцем.

– Это пулевое ранение.

– Ерунда. – На белое бедро, покрытое порослью красно-золотых волос, быстро легла марля. – А теперь выметайся из моего номера.

– Только после того, как ты ответишь мне на кое-какие вопросы. Кто в тебя стрелял? – Он прищелкнул пальцами. – Бомба в Версале. Ты напал на след этих людей…