Дети Капитана Гранта - Жюль Верн

— Так в дорогу! — ответил Гленарван, видя, что женщины уже готовы.

В первые часы пути густой кустарник продолжал замедлять переход. Конечно, не только повозке, но и лошади не проехать было бы там, где они пробирались. Так что жалеть об австралийской повозке не приходилось. Пока через эти заросли не проложат проезжие дороги, Новая Зеландия будет доступна одним пешеходам. Можно сказать, что бесчисленные разновидности здешних папоротников с не меньшим упорством, чем сами маори, защищают родную землю.

Поэтому равнину, где горная цепь Хакарихоата переходит в холмы, маленький отряд пересекал с большим трудом. Тем не менее путешественники еще до полудня добрались до реки Уайпы и отсюда уже без затруднений направились по ее крутому берегу к северу.

Шли по чудесной долине, пересеченной небольшими речками со свежей, чистой водой — они, весело журча, бежали среди кустарников. По словам ботаника Хукера, в Новой Зеландии насчитывается до двух тысяч видов растений, из которых пятьсот принадлежат исключительно ей. Цветы здесь редки и однообразны по краскам. Почти не встречается однолетних растений, но в изобилии растут папоротники, злаки и зонтичные. В некотором отдалении от берега, над темной зеленью виднелись иногда высокие деревья: метросидерос с ярко-красными цветами, норфолкские сосны, туи с вертикально прижатыми ветвями и разновидность кипарисов — риму, не менее печальные, чем их европейские родичи. Стволы деревьев утопали в зеленом море папоротников.

Между ветвей больших деревьев и над кустами порхали какаду, зеленые с красной полоской на шее какарири, таупо с великолепными черными бакенбардами и, наконец, кеа, названные естествоиспытателями «попугай-нестор»: они величиной с утку, рыжие, с яркой подпушкой крыльев.

Майор и Роберт смогли, не отдаляясь от товарищей, подстрелить несколько прятавшихся в кустах болотных куликов и куропаток. Олбинет тут же на ходу ощипал их.

Ну, а Паганель, равнодушный к гастрономическим свойствам дичи, жаждал раздобыть какую-нибудь птицу, встречающуюся лишь в Новой Зеландии. Любознательность естествоиспытателя заглушала в нем аппетит путешественника. Географу вспомнились описания местной птицы «туи». Туземцы зовут ее то «пересмешник» — за беспрестанное, словно насмешливое, воркование, то «кюре» — за оперение, совершенно черное, с белыми перьями на шее, напоминающее сутану.

— Туи так жиреет зимой, что из-за этого даже хворает. Она уже не может летать, — рассказывал Паганель майору. — Чтобы избавиться от жира и стать легче, она рвет себе грудь клювом. Не кажется ли это вам странным, Мак-Наббс?

— Настолько странным, — ответил майор, — что я не верю ни единому слову.

К большому сожалению географа, ему не удалось достать ни одного экземпляра туи, чтобы показать недоверчивому майору ее истерзанную, окровавленную грудь.

Больше повезло Паганелю с другим, тоже причудливым животным, которое, спасаясь от преследований человека, собаки и кошки, бежало в необитаемые районы и теперь мало-помалу исчезает из новозеландской фауны. Роберт, шаривший повсюду, как настоящая ищейка, наткнулся на гнездо в переплетении корней, где сидели две курицы без крыльев и хвоста. У них было пышное белое оперение, длинный, как у бекаса, клюв, а на ногах — по четыре пальца. Казалось, эти странные животные представляют собой переходную ступень от яйцекладущих к млекопитающим.

Это был новозеландский киви, который одинаково охотно питается личинками, червяками, насекомыми и семенами. Водится он исключительно в Новой Зеландии. В зоологических садах Европы их едва удалось акклиматизировать. Неуклюжий вид, комичные движения всегда привлекали к киви внимание путешественников, и Академия наук даже поручила Дюмон — Дюрвилю, отправлявшемуся исследовать острова Океании, привезти экземпляр этой странной птицы. Но, несмотря на обещанную туземцам награду, ему так и не удалось раздобыть живого киви.

Паганель, в восторге от счастливой находки, связал вместе своих курочек и бодро понес, заранее радуясь тому, что подарит их Парижскому зоологическому саду. И перед увлекающимся географом уже рисовалась заманчивая надпись: «Дар Жака Паганеля», красующаяся на самой лучшей клетке.

Тем временем маленький отряд без устали двигался вперед по берегу Уайпы. Местность была пустынная. Кругом не было видно никаких следов туземцев, никакой тропинки, указывающей на присутствие человека в этих равнинах. Воды реки струились то меж высоких кустов, то по длинным песчаным отмелям. Тогда взору открывалась равнина, замыкавшаяся на востоке невысокой горной цепью. Странные, нелепые в далекой дымке очертания этих гор напоминали гигантских допотопных животных. Как будто вдруг окаменело целое стадо колоссальных китов. Такое хаотически-причудливое нагромождение говорило о вулканической деятельности. Действительно, Новая Зеландия — сравнительно недавний продукт работы подземных сил. Подъем этих островов продолжается и теперь. Некоторые точки за двадцать лет поднялись над уровнем моря на целых шесть футов. Огонь до сих пор не утих в недрах Новой Зеландии, он сотрясает ее и вырывается во многих местах через гейзеры и вулканы.

К четырем часам дня бодрым шагом прошли девять миль. Судя по карте, с которой то и дело справлялся Паганель, до слияния Уайпы и Уаикато осталось меньше пяти миль. Там проходит дорога на Окленд, там отряд и заночует. Пятьдесят миль до Окленда будут пройдены за два-три дня, а если посчастливится встретить почтовый дилижанс, который раза два в месяц ходит между бухтой Хока и Оклендом, то и за восемь часов.

— Итак, нам придется, как видно, еще раз ночевать под открытым небом, — сказал Гленарван.

— Да, — отозвался Паганель, — но надеюсь, что это будет в последний раз.

— Тем лучше, так как эти ночевки — тяжелое испытание для леди Элен и Мери Грант.

— И они переносят их, не жалуясь, — заметил Джон Манглс. — Но, если я верно понял вас, господин Паганель, вы упоминали о каком-то поселении, расположенном близ слияния этих двух рек.

— Да, — ответил географ, — оно значится на карте Джонсона. Это Нгаруавахиа, милях в двух ниже места слияния.

— Так разве нельзя там устроиться на ночь? Мне кажется, наши спутницы, не колеблясь, предпочтут пройти две лишние мили, чтобы отдохнуть в более или менее приличной гостинице.

— В гостинице! — воскликнул Паганель. — Гостиница в маорийском селении! В нем нет и постоялого двора, нет даже кабака! Это всего-навсего кучка туземных хижин, и, по-моему, нужно не искать там приюта, а, наоборот, держаться как можно дальше.

— Все ваши страхи, Паганель! — сказал Гленарван.

— Дорогой мой лорд, недоверие здесь лучше доверия. Неизвестно, в каких отношениях состоят сейчас маори с англичанами: подавлено ли восстание или одержало верх. Быть может, мы попали сюда в разгар войны. Не будем скромничать, люди, подобные нам, — неплохая добыча для дикарей, и мне совсем не улыбается испробовать новозеландское гостеприимство. Поэтому я нахожу благоразумным держаться подальше от этого поселения, обойти его и стараться избежать встречи с туземцами. Вот когда мы доберемся до Друри, другое дело: там наши отважные спутницы смогут вволю отдохнуть от утомительного пути.