Косые тени далекой земли - Осака Го

Только три дня назад первый этап расследования наконец закончился, и они смогли вернуться в Мадрид.

Заметив их, Клементе бросил сигарету на землю и растер ее ботинком.

Дождавшись, пока Риэ и Кадзама подойдут к нему, Клементе проговорил:

– Я у вас обоих в долгу.

Риэ слегка кивнула:

– Ну что вы. Когда вы прилетели?

– Вчера во второй половине дня.

– Вы не знаете, когда Рюмон и Тикако смогут вернуться в Японию?

Клементе закрутил свои кайзеровские усы и, помрачнев, произнес:

– Думаю, не так уж скоро. Ведь у Рюмона весь живот изрешечен.

– А что с Маталоном? – встрял Кадзама.

– Он еще в Скотланд-Ярде. Сейчас на правительственном уровне ведутся переговоры о передаче его в наши руки. Рано или поздно придется за ним съездить.

– На мой взгляд, такого опасного человека лучше оставить там. Я спать спокойно не смогу, если узнаю, что этот бандит неподалеку. Что если он добьется условного освобождения или побег устроит – что нам тогда делать?

Клементе взглянул на рукав пиджака и щелчком стряхнул пылинку.

– На вашем месте я бы, не раздумывая, уехал в Японию. Уж туда-то он за вами вряд ли последует.

Кадзама пожал плечами, но промолчал.

– Скажите, а вас-то что сюда привело? – спросила Риэ у Клементе. – Уж наверняка не желание увидеться с нами, верно?

– Само собой. Ходят слухи, что правые задумали помешать похоронам нашей Пасионарии, вот я здесь и дежурю. Кстати, вам здесь торчать не советую: на неприятности нарветесь.

Действительно, по всей дороге были расставлены вооруженные полицейские.

– Ну тогда до свидания, – проговорила Риэ. – Будьте внимательны в самолете – не то Маталон улучит момент да прирежет вас за обедом столовым ножом.

Клементе усмехнулся в ответ:

– Сделаю все, что в моих силах.

Риэ и Кадзама продолжили свой путь по улице Генуя.

– Ну, сэнсэй, – поинтересовался Кадзама, – какие у вас теперь планы?

Риэ на секунду задумалась, затем медленно проговорила:

– Возвращаюсь в Японию.

Кадзама удивленно взглянул на нее:

– Неужели? По правде говоря, я спрашивал о ваших планах на сегодня.

– Ой, прости. Понимаешь, что-то меня вдруг домой потянуло.

– Маталона небось испугались? – шутливо спросил он.

– Вот еще. Нет, просто за этот месяц мне как-то стало легче – проблемы, от которых я уехала, можно даже сказать, сбежала в Испанию, наконец перестали меня тревожить. Я и сама не знаю почему, наверное, во многом благодаря тебе.

Кадзама почесал затылок:

– Но если вы, сэнсэй, уедете, кто же за меня будет в ресторанах платить? Я тогда тоже назад поеду.

– Я бы на твоем месте не стала возвращаться. Людям вроде тебя в Японии не место. Ты там задохнешься. Оставайся лучше здесь.

Кадзама глубоко вздохнул:

– Тоже верно… Тут, кстати, и Казанова наш меня к себе работать зазывает…

– Синтаку, что ли?

– Он самый. Господин Казанова, видите ли, изволил уйти с поста главы мадридского отделения «Дзэндо» и решил основать здесь свою собственную фирму. Я, правда, толком ничего не знаю: он мне только вчера об этом сказал.

Риэ изумленно посмотрела на него:

– Неужели? А ты уверен, что он тебя не разыгрывал?

– Как мне показалось, он был настроен очень даже серьезно. Может, приключилось что в главном отделении фирмы…

Интересно, что могло заставить такого человека, как Синтаку Харуки, решиться пуститься в свободное плаванье?

– И что же, Симпэй, ты думаешь пойти к нему?

– Даже не знаю. Если идти, то так только, карманные деньги подзаработать.

Они вышли к площади Алонсо Мартинеса.

Кадзама остановился.

– Мне нужно сегодня сходить в «Лос Гатос». Там будет поминальная хуэрга[111]в честь Хоакина. Веселье будет – не хуже панихиды по Пасионарии. Не хотите со мной?

Риэ покачала головой:

– Сейчас не смогу. Мне нужно некоторое время побыть одной, собраться с мыслями. Я и занятия в последнее время запустила, пора уже настраиваться на рабочий лад.

– Ясно, – кивнул Кадзама, затем обнял Риэ за шею и поцеловал прямо в губы.

Риэ поспешно оттолкнула его. Несколько подростков, проходивших мимо, звонко присвистнули, выражая свое полное одобрение происходящему.

– Что тебе вдруг в голову взбрело? Посреди улицы… – негодующе обратилась к Кадзама Риэ, но тот провел языком по губам и рассмеялся.

– Вы же говорите, что собрались обратно, в Японию. Вот и попрощались.

– Ну не сегодня же прямо я уеду. У меня еще в университете есть занятия, во всяком случае до конца года.

– Отлично. Значит, тогда снова смогу вас поцеловать.

Риэ, не выдержав, рассмеялась:

– Ну что с тобой делать. Но смотри: рискуешь лишиться серебряного зуба.

Кадзама, почесывая затылок, уходил все дальше, и Риэ вдруг почувствовала, что у нее слезятся глаза.

Как бы там ни было, скоро придется возвращаться в Японию.

Рюмон попробовал пошевельнуться.

Однако тело осталось совершенно неподвижным, словно его связали по рукам и ногам. Хотя он полностью пришел в себя, своего тела Рюмон совершенно не чувствовал: казалось, будто все, кроме головы, куда-то исчезло.

Скрипнув, открылась дверь.

В палату вошла Тикако в длинном больничном халате. Она подошла к нему осторожно, стараясь не разбудить.

Рюмон приподнял голову:

– Как ты себя чувствуешь? Рана уже заживает?

– Да. А ты как? Я думала, ты спишь.

– Все в порядке. Прости, что втянул тебя в это дело.

Тикако остановилась рядом с кроватью:

– Ничего. Мы оба остались живы – разве плохо?

– Неплохо. Но если ты меня поцелуешь – будет еще лучше.

– Глупенький ты мой.

Тикако нагнулась, ее губы потянулись к его губам. Но вдруг за спиной девушки мелькнул чей-то силуэт.

Лицо Маталона, нереальное, будто лицо призрака, вынырнуло из темноты. Занеся над головой сжимавшую нож руку, он опустил ее вниз, еще миг, и лезвие ножа вонзилось бы девушке в спину.

– Нет! – крикнул Рюмон и от звука собственного голоса проснулся.